– Вы боитесь магистра Черная Рука?

– Вы меня не поняли, – ответил Оникс, вновь переводя свой взгляд на танцующих и поющих у костра дикарей. – Уважение и страх – это разные вещи. Я не боюсь ничего и никого, ни живых, ни мертвых, но способен распознать достойного противника и с уважением отнестись к нему.

Из дальнего, темного уголка на вершине холма показались четверо дикарей. Они с огромным усилием тащили за собой какого-то большого, привязанного к деревянным шестам зверя. Эти шесты дикари держали от себя на расстоянии вытянутой руки, а между шестами схваченный за шею петлями из прочных стеблей плюща дергался, рвался на волю большой темный зверь, ревел, заставляя вздрагивать от страха своих поводырей и собравшихся поглазеть на варварский ритуал членов королевского военного совета.

– Что они собираются делать? – невнятно спросил Джорджо, брызжа слюной.

– Если вы наконец перестанете задавать идиотские вопросы и будете просто наблюдать, мы это, возможно, узнаем, – отрезал Оникс.

Когда дикари приблизились к огню, стало видно, что они привели с собой волка. Зверь был матерым, крупным, наверняка вожаком стаи – его поймали несколькими днями ранее. Кроме шеи, стеблями плюща была связана и пасть волка с ее жуткими смертоносными клыками. С губ волка капала белая пена, а дикари тем временем продолжали тащить его все ближе к каменному столу.

– Проклятье! – сказал граф Коста, поднимаясь по склону холма к двум, стоящим на его вершине, верлордам. – На мой взгляд, это уже чересчур! Тратим попусту отличную лунную ночь, глядя на этот провинциальный цирк, когда могли бы в это время атаковать Белого Медведя.

Лорд-гриф остановился рядом с Джорджо и, презрительно выпятив губу, принялся следить за тем, как дикари затаскивают волка на каменный стол.

– А как там остальные члены совета? – негромко спросил Оникс, показывая, что разговор должен идти на приглушенных тонах.

Коста оглянулся за спину, туда, где остались остальные члены военного совета. Они стояли, сбившись в кучку, и наблюдали за варварской церемонией. Среди членов совета находился и шериф Мюллер, вид у него был, прямо скажем, ошарашенный. За спинами членов совета виднелась долина, по которой стлался туман, скрывая из виду большой военный лагерь армии Льва.

– Мечтают о том, чтобы поскорее уйти отсюда и начать наконец наступление на стурмландцев. Думаю, не ошибусь, если скажу: все они озадачены тем, что король ввел в военный совет дикарей. Понять их можно – кто же любит вонючих грязных каннибалов? Но при этом лорды сохраняют преданность королю.

– Слепая преданность, – фыркнул Джорджо.

– Слепая преданность – это то, на чем держатся империи, – назидательно поправил его Коста. – Достичь именно такой преданности и стремятся лорды-коты, разве нет?

– Если бы здесь с нами был генерал Ворхас, мы, возможно, смогли бы как-то… повлиять на короля. Я имею в виду, уговорили бы его не миндальничать с этими дикарями, – сказал Джорджо. – Да, вдвоем со своим братцем-крысой Ванмортеном они, пожалуй, смогли бы уломать Льва.

– Может быть, нам в самом деле вернуть Ворхаса из Дейлиленда? – оживился Коста. – Хотите, я сам слетаю за ним?

– Мне кажется, вам просто хочется устроить себе уик-энд в Редмайре, Коста, – хихикнул Джорджо.

– Никто никуда не летит, не идет, не едет, – оборвал их Оникс. – И ни к чему тащить сюда Ворхаса. Если король вырыл себе яму, сам пусть в нее и упадет. Он заварил кашу – ему самому ее и расхлебывать.

Произнося эти слова, лорд-пантера продолжал пристально наблюдать за королем, который по-прежнему покачивал головой в такт пению дикарей и их танцу. Воины тем временем привязали рычащего зверя к столу, туго обмотали темно-зелеными стеблями плюща все его тело. Темп танца и пения ускорился, шаман теперь скакал и дергался как безумный или одержимый бесами.

А затем все резко оборвалось – и пение, и танец дикарей, и прыжки шамана. Мертвую тишину нарушало сейчас лишь рычание связанного волка да потрескивание огня в костре. Шаман повернулся и медленно подошел к стоящим вокруг него дикарям. Каждый из них был представителем одного из племен древнего Дайрвуда, выжившим членом рода, почти целиком погибшего в битве при Брекенхольме. А тем, что объединяло все эти некогда рассеявшиеся по огромной территории племена дикарей, была их вера и поклонение Великой богине-змее по имени Вала.

Но недавно явился вервольф и убил Валу, и тогда Черное Сердце и его собратья собрались вместе и решили служить врагу Волка, Лукасу. Их, как и короля, обуревало страстное желание отомстить Дрю, уничтожить последнего Серого Волка Лиссии.

Дикари немедленно расступились, когда шаман жестом пригласил короля присоединиться к нему для проведения самой важной части церемонии. Лукас быстро прошел вперед, явно сгорая от желания принять участие в ритуале.

– Видели, как он поспешил на зов этого дикаря? – прошипел Коста. – Я надеюсь, что генерал Скин и остальные тоже обратили на это внимание.

Оникс прищурился, выпрямился, желая видеть все дальнейшее в самых мельчайших подробностях. Лукас протянул Черному Сердцу круглый белый предмет – шаман принял его с низким поклоном. Затем король поднес руки ко рту, словно желая сдержать восхищенный возглас. Лукас был похож сейчас на ребенка, ожидающего свой день рождения. Теперь Оникс смог рассмотреть предмет, который король передал шаману: это был перевернутый вверх основанием череп, в котором переливалась густая темная жидкость.

– Человеческий череп? – спросил Коста.

– Чаша с кровью, – уточнил Джорджо. – Только вот с чьей, непонятно.

Оникс широко раскрыл глаза. Так вот зачем им была нужна рука Феррана!

– С волчьей кровью, – с мрачным восхищением прошептал он.

Оторванная конечность была неразрывно связана с вервольфом, в ней сохранилась его магическая кровь, пропитавшая мертвую плоть, словно губку.

– Но что они реально могут сделать с ее помощью? – поинтересовался гиппопотам. – Вызвать демона?

Шаман поставил чашу-череп на стол, поднял вверх руку с зажатым в ней кремневым ножом и посмотрел вверх, на луну. Затем он принялся водить лезвием ножа вперед и назад и произносить, обращаясь к небу, слова древних заклинаний.

Свободную руку шаман положил на волка, провел пальцами по густой серой шерсти, и в ответ на это прикосновение зверь перестал рычать. Волоски на затылке Оникса вздыбились, когда воздух пронзила мощная невидимая волна энергии. Под ее магическим напором затрещали деревья на склоне холма, налетел неожиданный порыв ветра, зашуршал опавшей листвой, взметнул тучу искр из костра.

– Дешевая комедия, – нервно прошептал Джорджо, следя за тем, как шаман Черное Сердце поднимает высоко к небу свой кремневый нож. – Это не магия. Волшебства во всем этом не больше чем…

Нож стрелой упал вниз, проколол грудь волка до самого сердца. В тот же миг костер погас, ненадолго погрузил весь холм в непроглядную тьму. Затем костер вновь разгорелся, но теперь его пламя сделалось бледно-зеленым, озарило все внутри каменного круга нездоровым призрачным светом. Кто-то из членов военного совета испуганно вскрикнул. Джорджо попятился назад, схватил Косту за локоть. Над вершиной холма свистел неестественный, колдовской ветер, казалось, что среди камней снуют невидимые призраки, отдаляют или, напротив, подталкивают верлордов друг к другу против их воли. Неп движным оставался только Оникс, не сводивший глаз с шамана Черное Сердце. Из темноты эхом доносились странные вздохи, стоны, шипение, ворчание – словно орда невидимых жутких зверей поднималась по склону холма к бастийским верлордам.