покои, но этого не произошло. Лоренсо магией открыл дверь, внес меня внутрь, бережно опустил на кровать и замер, опираясь о матрас по обе стороны от меня. Он нависал надо мной, словно хищник, готовящийся броситься на добычу. Смотрел на меня, будто лишь я одна во всем мире имею для него значение. Я замерла, вжавшись в матрас, словно желая, чтобы он поглотил меня и спрятал от пронзительного взгляда двуликого. Мое сердце пропустило удар, когда он наклонился чуть ниже и откровенно уставился на мою шею. Похоже, кто-то сильно хочет сделать одной фее "кусь". Я заметила, что потихоньку отползаю прочь, только когда глаза двуликого наполнились детской обидой пополам с той вселенской скорбью, какая бывает в глазах у кота, сидящего рядом с пустой миской.

Я снова перестала видеть Лоренсо: из непонятно откуда взявшегося белесого тумана на меня смотрели небесные глаза зверя. Барс тяжело вздохнул, огорченно прижал уши и, обиженно развернувшись, потрусил прочь.

Где-то в другой реальности прозвучал голос человека:

— Что ж, вижу, вы устали. Вам определенно надо отдохнуть и… Спасибо, — последнее слово явно далось первому принцу с трудом.

С хлопком двери ко мне вернулось ощущение реальности. Исчезли страх, озноб и дрожь. Туман развеялся. Я ясно видела комнату вокруг и не менее ясно ощущала пустоту и одиночество внутри. Словно несносный кошак забрал и унес с собой нечто важное.

Глава 13

Утром я велела подать мне завтрак в комнату, поскольку вчера, ужиная среди серпентария, прикормленного королевой, я поняла, что у меня от него напрочь пропадает аппетит. Терпеть завистливые, оценивающие и настороженные взгляды не было абсолютно никакого желания.

Каково же было мое удивление, когда под одной из тарелок я обнаружила коллективную записку от обоих принцев сразу:

"Эстиона Азалия, мы ждем вашего выбора. Обведите имя того, чье предложение принимаете.

С глубочайшим восхищением, Фелис и Уго Мора"

Почти избирательный бюллетень, только надо обводить имя, а не ставить галочку, усмехнулась я. Движение руки — и вот серая мерцающая пыльца развеяла бумажку на столь мелкие частицы, что ее невозможно восстановить. Неужели эти двое считают меня настолько глупой?

Не удивлюсь, если при помощи магии можно точно установить, что именно я обводила имя на записке. А под весьма обтекаемую формулировку "предложение", которое я должна принять, можно подвести что угодно.

И вот я в центре заговора против короны. И вот я уныло бреду к плахе в какой-нибудь убогой сорочке до пят, или как там казнят изменников суровые горные кошаки. Нет уж, не дождетесь! Я не дам вам в руки такой шикарный компромат на себя.

Как и ожидала, во время прогулки по дворцу в сопровождении моей дуэньи Летисии Сивори нетерпеливые принцы явились ко мне лично: Фелис со шкурой тигра, Уго с магическим приглашением на праздник.

Собственно, выбор я сделала еще вчера, осознав, что альфа не подпустит Уго к престолу, поскольку тот живет лишь исследованиями.

Даже если я и пойду с ним куда-то, оказав таким образом знак внимания, это ничего не изменит, разве что Лоренсо взбесится. Но есть шанс, что он не сразу узнает об этом, поскольку занят государственными делами, а когда я вернусь во дворец, возмущаться будет поздно.

Конечно, хотелось бы послать в далекое пешее путешествие всех принцев, кроме жениха, но тогда о моих поисках в библиотеке станет известно. Придется исполнить клятву.

Рассуждая так, я вежливо отказалась от дара помрачневшего Фелиса и взяла приглашение из рук Уго. Летисия Сивори, увидев это, возопила:

— Эстиона Азалия, это неразумно! Вам не стоит покидать дворец. Королева…

— Изволила посетить торговые ряды. После открытия порталов там много интересного. Она вернется во дворец только к вечеру, — заметил Уго, явно желая приложить все усилия для устранения нежданного препятствия. — Кроме того, вы, Эстиона Сивори, можете пойти вместе с нами, дабы исполнять приказ Ее Величества и блюсти честь нашей гостьи.

Летисия для вида немного поспорила, но потом согласилась и с энтузиазмом бросилась собираться на вечеринку. Похоже, королева не балует свой серпентарий культурными мероприятиями.

Через полчаса мы с оборотницей ехали в зарытой повозке, запряженной лучшими королевскими скакунами, слушая скучные речи третьего принца о том, как он изобрел местный аналог асфальта.

До особняка зажиточного торговца Леона Моранди, виновника торжества и близкого друга младшего принца, мы добирались довольно долго, и от длительного сидения мои ноги изрядно затекли. Поэтому, когда барс подал мне руку, чтобы помочь выбраться из повозки, я была ему благодарна.

Хозяин оказался настолько учтив, что вышел встретить старого друга на улицу. Со словом "торговец" у меня всегда ассоциировался образ тучного человека с хитрым взглядом. Но тут мои ожидания не оправдались лишь наполовину.

В голубых, как у большинства барсов, глазах Леона Моранди и правда светился лукавый огонек, но сам торговец оказался высоким, статным оборотнем. Поверх то ли кафтана, то ли камзола он носил широкий пояс, подчеркивающий тонкую талию, которая контрастировала с шириной плеч.

— Ваше Высочество, я рад, что вы почтили присутствием мой дом! Обычно я радую вас всяческими диковинками, но сегодня вы меня превзошли! Никогда не думал, что вы привезете мне в подарок фею! Как вам удалось достать цветок столь редкой красоты? — Барс, довольно щурясь, обошел меня по кругу — Может, эта прекрасная дева приехала вместе с жертвенной овечкой королевы Вивьен?

Я послала третьему принцу взгляд, ясно говорящий, что если он сейчас не избавит меня от недоразумения в виде приставаний его друга-торгаша, за последствия я не ручаюсь.

Однако всех успела опередить Летисия Сивори:

— Эстион Моранди, вы совсем одичали, имея дело с иностранцами, и ведете себя как харменский пират! Как вы смеете оскорблять невесту первого наследника?! Эстиона Азалия, давайте вернемся во дворец! Вам не место в доме этого варвара, начисто лишенного манер.

Поддерживая речи фрейлины, я вырвала руку из ладоней Уго и развернулась, чтобы уйти, но ладонь обожгло болью. Клятва.

— О… прошу прощения, эстиона Азалия! — зачастил торговец, мгновенно оказавшийся передо мной, чтобы этак ненавязчиво заступить мне путь. — Я был так ослеплен вашей красотой, что разум