Я ничего не успела ответить, потому что в это время из квартиры раздался скрипучий старческий голос:

— Людмила! Где ты? Ты куда пропала? Ты что, не слышишь, что ли, как я тут надрываюсь от крика?

— Проходите, девушка, — пригласила Ворошилова меня, — а то мама сейчас начнет так кричать, что вся улица сбежится на ее крик.

Людмила Ворошилова прошла вперед. Я последовала за ней.

— Людмила!!! Ты что, вышла? Тебя просто невозможно дозваться! — старуха действительно начала кричать.

— Мама, я здесь, здесь я, успокойся, пожалуйста. Никуда я не ушла. Сейчас подойду к тебе, — ответила женщина матери, а мне тихо сказала: — Вы пройдите пока на кухню. Я к вам сейчас приду.

С этими словами Людмила прошла в комнату.

На небольшой кухне стояли круглый стол и два стула. Я присела на один из них.

— Людмила, почему в нашей квартире находятся посторонние люди? — строго спросила мать Ворошиловой.

— Мам, это не посторонние, это моя… приятельница ко мне зашла.

— Что еще за приятельница? Знаю я этих приятельниц! Небось прошмандовка какая-нибудь! Вот так всегда! Приглашаешь в дом неизвестно кого, а потом вещи пропадают! А потом и вовсе… Убивцы в дом придут!!! И пускаешь в дом кого ни попадя! Всяких проходимцев!

— Мама, ну как ты можешь так говорить! Ничего не зная о людях, так о них отзываться!

— А потому что я жизнь прожила и разбираюсь в отличие от тебя! У тебя все добрые и хорошие, а на самом деле все вокруг мерзавцы и негодяи! И воры-мошен- ники!

— Господи, мама! Ну что ты говоришь!

— Вот ты эту свою знакомую прохиндейку на кухне усадила, а у нас тама фамильное серебро находится!

— Фамильное серебро?! Ну, мама, ты даешь! Откуда оно у нас?

— Как «откуда», как это «откуда»? А набор ножей и вилок? А сахарница и две стопки? Или ты уже все спустила за бесценок, а? Отвечай, когда я тебя спрашиваю! Все в скупку загнала? Ведь это память о моих дедушке и бабушке! У тебя нет ничего святого!

Послышались всхлипывания.

— Мама, успокойся, пожалуйста. Вилки и ножи лежат в столовом шкафу в гостиной. Там же находятся и сахарница со стопками. Все на месте, не переживай.

— И все равно! Ты все скрываешь от меня, все! Шепчешься с кем-то там. И врешь!

Старуха перестала всхлипывать и снова перешла на крик.

— Мама, пожалуйста, не кричи так. Ничего я от тебя не скрываю. И не вру. А тихо я говорю, потому что не хочу тебе мешать. Я поэтому и пригласила свою знакомую на кухню.

— Да, конечно. Сейчас ты будешь разговоры разговаривать со своей знакомой, а я тут буду одна помирать! Вот как! Свой смертный час я встречу в одиночестве! Да что же это такое творится?! За что мне все это? Растила ее, кормила, поила, сама недоедала, самый лучший кусок ей пихала! Вот, дождалась! Некому стакан воды подать и корочку хлеба дать, — старуха всхлипнула. — Чужие люди ей роднее стали! А мать… что же… уже не нужна.

— Мама, мамочка, пожалуйста! — с отчаянием проговорила бедная Ворошилова. — Не говори так, прошу тебя. Ты хочешь кушать?

— А ты как думаешь?!

— Сейчас все будет, сейчас. Подожди.

— Нет, не подожди! Что ты сейчас собираешься делать?

— Ну, я принесу тебе суп.

— Нет уж, спасибо! Уволь, матушка! Твои помои совершенно невозможно есть! Даже свинья не станет есть то пойло, которым ты меня кормишь!

— О господи!

Людмила стремительно вошла на кухню и в изнеможении присела на второй стул.

— Люда! — снова позвала старуха.

— Да, мама. Ты что-то хочешь? — громко спросила Людмила, а мне начала шепотом объяснять: — Вы уж простите за этот… Даже не знаю, как и назвать. У мамы психическая болезнь. Не помню, как это по-научному называется. И еще это невыносимое брюзжание по любому поводу и без повода. Ну и возраст, конечно, сказывается.

— Люда, ну когда же ты придешь? — Кажется, женщина немного сбавила свой напор.

— Сейчас, мама, сейчас. Уже иду.

Женщина вышла из кухни.

— Ты идешь целую вечность! Тебя только за смертью посылать! — послышались недовольные реплики старухи.

— Мам, я пришла к тебе. Ты что-то хотела сказать?

— Да… — как-то неуверенно и тревожно сказала старая женщина. — А… где это мы находимся?

— Как где?! Мам, да ты что? У себя в квартире мы находимся, где же еще!

— А зачем ты ковер у моей кровати поменяла? У меня здесь висел прекрасный шерстяной туркменский ковер, а теперь какая-то тряпка! Верни все на место! И стены почему-то какие-то ободранные! Что вообще происходит?!

— Мамочка, ничего особенного не происходит, ты успокойся, пожалуйста. Ты со мной, в своей квартире, в своей комнате. Все хорошо.

Потом старуха на какое-то время замолчала, Людмила тоже. Затем старая женщина снова начала:

— Чего ты смотришь на меня так?

— Как так?

— А то сама не знаешь как!

— Мама, пожалуйста! Ну, не начинай все сначала! Если тебе больше ничего не надо, так я пойду.

Поскольку мать Людмилы молчала, женщина спросила еще раз:

— Так я могу пойти?

— Ступай.

Людмила появилась на кухне.

— Господи, — прошептала она, — с мамой просто невозможно становится. Она меня совсем задергала. То это ей не так, то то не эдак. Я и так уже кручусь как белка в колесе. И еще эта ее временная потеря ориентации, просто ужас! Не понимает, где она и что с ней.

— Люда! Иди сюда! — позвала женщина.

— Сейчас, мама, — отозвалась Ворошилова. — Может, ты еще что-нибудь хочешь? — спросила Людмила.

— Ах, — раздался тяжкий вздох, — ничего я больше не хочу. Хочу только одного: чтобы Господь поскорее меня прибрал! Зажилась я уже на этом свете, зажилась!

— Мам, ты отдыхай, а я пойду на кухню, помою посуду.

— Ладно, иди, что ж с тобой поделаешь, — умирающим голосом прошелестела старуха. — Пусть я умру.

— Господи! Мама, ну не говори так, прошу тебя! — взмолилась женщина.

— Иди, оставь меня в покое. Я устала и хочу спать.

Измученная Людмила уже в который раз пришла на кухню и, прикрыв глаза, прислонилась к стене.

— Вот так всегда, — сказала она отрешенно, — каждый день такое приходится выдерживать. Но никуда не денешься: это родная мама.

Людмила помолчала. Потом спохватилась:

— Ой, девушка, вы извините, я вас совсем заговорила! Даже не спросила…

— Я из отдела социального обслуживания населения, — сказала я, решив придерживаться версии, которую мне выдала старушка во дворе, — мы выявляем нуждающихся в помощи. Ну, может быть, вам надо что-то принести из продуктов или пойти в поликлинику выписать рецепт. Наши сотрудники как раз этим и занимаются.