Это была, конечно, просто отговорка. Как можно потеряться в прямом коридоре? Но Элис была, кажется, по-настоящему напугана. Она так сжала руку Кэтрин, словно рада была чувствовать чье-то присутствие рядом.

Вместе они двинулись дальше по коридору, туда, где еще не бывали. Как и в кухне, свет здесь пробивался сквозь окошки в форме полумесяцев, тоже заколоченные, хотя кое-где доски давно прогнили и отвалились. Тут было несколько дверей: первая вела в комнату, похожую на каморку дворецкого, вторая – в бывшую буфетную, со стойками для вина и настенными шкафчиками для ножей и вилок, теперь пустующими. Третья оказалась той самой. Кэтрин поняла это, как только открыла ее и услышала жалобный вой.

Там, на полу, лежал человек-орангутан. Да, теперь Кэтрин вспомнила. Это и был тот самый зверочеловек, что проскочил через черный ход в ночь пожара.

В угольном подвале не было окон. Пока они не открыли дверь, там было совершенно темно. Человек-орангутан неотрывно смотрел на них, моргая глазами от света, льющегося сквозь дверной проем. Это был тусклый свет, но, очевидно, он и от такого отвык в своей тюрьме. Это и впрямь была тюрьма. Человек-орангутан был голый и прикован за лодыжку железной цепью. Другой конец цепи тянулся к железному кольцу в стене, на котором, наверное, когда-то висело ведерко для угля.

– Мерзавцы, – сказала Кэтрин. – Подлые мерзавцы.

Человек-орангутан прикрыл рукой глаза. Одновременно он резко метнулся назад и опрокинул оловянную кастрюлю – наверное, когда-то в ней была вода, но теперь не осталось ни капли. Он был явно перепуган до смерти.

– Мы тебя вытащим отсюда, – сказала Кэтрин и выпустила руку Элис. Нужно было подойти ближе. – Понимаешь меня? Я не знаю, насколько хорошо он понимает человеческую речь, – пояснила она Элис. – Нужно открыть замок на этой цепи. Подожди здесь.

Но, как только она попыталась приблизиться, человек-орангутан снова завыл. Он оскалил зубы и встал в полный рост, словно готовясь к смертельной схватке.

– Кэтрин, мне кажется, это слишком опасно! – испуганно проговорила Элис, стоявшая в дверях.

– Бывают случаи, когда об опасности думать не приходится. Не знаю только, удастся ли мне подобраться к нему так близко. Он пуму учуял, вот в чем дело. Я не смогу открыть замок, если он меня не подпустит.

Его крики так и резали ее чуткие кошачьи уши, вонзаясь прямо в мозг, словно острые ножи.

– Что это?

Элис вдруг бросилась к Кэтрин и оттащила ее за руку в темный угол, который не просматривался от двери. Что это на нее… но тут и Кэтрин услышала, даже сквозь крики человека-орангутана, все еще звеневшие у нее в ушах: шаги на лестнице, а затем по коридору. И вдруг в дверях возник силуэт Эдварда Прендика.

На нем был все тот же потрепанный костюм, который она видела на нем в последний раз, на складе. В тусклом свете седые волосы светились над его головой, словно нимб. Святой Эдвард! Вот это парадокс.

– Услышал, что я иду, да? – сказал он человеку-орангутану. – Ну тихо, мальчик. Успокойся, я тебе ничего не сделаю. Я тебе яблоко принес, видишь? – Он вытащил яблоко из кармана пиджака, бросил его человеку-орангутану, тот поймал его на лету и стал жадно рвать зубами и глотать вместе с косточками. Из другого кармана, внутреннего, Прендик достал фляжку и вылил ее содержимое в миску человека-орангутана. – Вот тебе вода. Сьюард только по дороге вспомнил, что забыл налить тебе воды, вот и послал меня. Хорошо, что у меня нашлось с собой яблочко, а?

Человек-орангутан выпил всю воду до дна и облизал миску своим толстым языком. Это заняло всего одно мгновение. Затем он протянул веред ногу с цепью. Он глядел на Прендика умоляюще. Половинка яблока еще была у него в руке.

– Не могу, – сказал Прендик. – Я бы рад, но Сьюард с меня шкуру снимет. Я и так уже нажил себе неприятностей. Прости. Паршивое местечко, да? – Он окинул взглядом подвал. «Вот теперь-то, – подумала Кэтрин, – он нас и заметит». Она бросила взгляд на Элис – наверное, она совсем перепугана? Но судомойка стояла с закрытыми глазами, сжав перед собой руки, словно молилась. Губы у нее шевелились: она неслышно шептала слова молитвы. Ну что ж, пусть молится, если хочет, а она, Кэтрин, будет драться. Она присела для прыжка, готовясь броситься на Прендика. Если убьет – ну что ж, он это заслужил за все, что сделал с ней и с другими зверолюдьми. Как только он заметит их, заметит ее – она бросится на него и вырвет ему зубами глотку. Он не успеет поднять тревогу.

Но его взгляд скользнул сквозь них.

– Прости, – снова сказал он человеку-орангутану. – Я не хотел для тебя такой судьбы, дружище. Не думал, что так получится. Ладно, хоть дверь они открытой оставили – все же светлее. Я не стану закрывать, ладно? И с ним поговорю, чтобы поручил кому-нибудь заботиться о тебе, пока нас не будет. А когда вернемся, может быть, он позволит мне забрать тебя отсюда. Ты же этого хочешь, правда? – Он хотел погладить человека-орангутана по голове, но тот оскалил зубы и зарычал. – Ладно, ладно, – проговорил Прендик словно бы смущенно. – Ухожу.

Он снова оглядел подвал. Почему же он их не видит? Кэтрин недоумевала. Может, просто притворяется? Но нет, вид у него был такой искренне подавленный, что ей бы, наверное, стало его жаль, если бы он не был таким лживым трусом и манипулятором.

Мэри: – Ты слишком сурова, Кэт.

Кэтрин: – Поделом ему. Он бросил Арчибальда там, прикованного к стене! Я далеко не уверена, что Сьюард не забыл бы кого-нибудь туда послать. Он так и умереть мог в этом подвале.

Элис: – Если бы вы видели бедного Арчибальда там, Мэри… Это было душераздирающее зрелище, честное слово.

С почти виноватым видом Прендик повернулся к двери. Когда он выходил, человек-орангутан снова поднялся и изо всех сил швырнул недоеденное яблоко в его удаляющуюся спину. Кэтрин слышала, как оно глухо стукнуло. Потом услышала торопливые шаги по коридору и на лестнице. Он почти бежал. А затем снова раздался отдаленный хлопок входной двери.

– Можешь открыть глаза, – сказала Кэтрин Элис.

Элис открыла глаза и огляделась.

– Он нас не увидел. Слава богу, он нас не увидел. Наверное, просто не догадался заглянуть в темный угол.

– Ну нет. Он смотрел прямо на нас, дважды. Просто любопытно – что ты там твердила про себя?

– Ну… – сказала Элис. – Сначала я пыталась читать «Отче наш», но не могла вспомнить ничего, кроме «да святится имя Твое», и тогда стала просто повторять: «Нас здесь нет, нас здесь нет, ничего здесь нет». Больше ничего в голову не пришло. Простите меня, пожалуйста, мисс. Я не такая храбрая, как вы и другие. Что такое, мисс? Вы так странно на меня смотрите.

«Нас здесь нет, нас здесь нет…» Неужели такое может быть? Но сейчас не было времени над этим раздумывать.

– Ну ладно, теперь нужно подобраться к человеку-орангутану, пока кто-нибудь не захотел принести ему апельсин или еще что-нибудь!