Марта смотрела на внучку и мальчика, нервно двигая челюстью. Разум у нее работал не слишком хорошо; словно она сама во что-то врезалась. Было ясно, что у Люка – малыша звали Люк, верно? – ничего серьезного. Кажется, у Кэт раньше была собака по кличке Люк… Да, он был ранен, но рана представляла собой глубокий порез, не более того. Ранение и сильный шок. Собственно, в шоке были все. Марта вглядывалась в лицо внучки, такое осунувшееся, заляпанное грязью и кровью, залитое слезами. Ее Кэт. Ее Кэт – мать. Марта, всегда знавшая, что будет есть на ужин послезавтра, никак этого не планировала.

– Какого черта? Как вы могли? – закрывая рукой голову сына, воскликнула Кэт и посмотрела за спину Марты, в дверной проем.

– Простите, я так виноват, так виноват, – вымолвил Джо, опустившись на колени рядом с Люком. – Не понимаю, как так получилось. Я просто не увидел вас, когда выезжал, и…

– Да вы ненормальный, вам нельзя садиться за руль! – дрожащим голосом воскликнула Кэт. Стоя на коленях, она повернула Люка лицом к себе, спиной к Джо. На щеках Кэт горели красные пятна, по бледной коже текла кровь. Марта помнила, что когда Кэт была маленькой, она легко краснела – от гнева или от радости. – О чем вы думали, черт бы вас побрал? И не вздумайте сказать: «Гм-м-м, я ехал со скоростью, как всегда, двадцать миль в час». Вам не пришло в голову на повороте по сторонам посмотреть?

Джо тихо ответил:

– Я отвлекся. Думал о другом. Конечно, это меня не оправдывает.

Кэт одарила его взглядом, в котором жалость смешалась с отвращением. Джо присел на корточки рядом с ней. Он нервно сплетал и расплетал пальцы. Потом бережно потрогал плечо Люка и тихонько проговорил:

– Эй, малыш, прости меня. Все будет хорошо.

Серые глаза Кэт словно заледенели от гнева.

– Уберите руки! Не трогайте нас.

Люк заерзал и обернулся.

– Что ты такое плохое с машиной сделала? Она меня по голове стукнула! – Он всхлипнул и икнул. – Стукнула меня по голове, и… Maman, je ne comprend pas nous sommes ici[74].

Кэт еще крепче прижала ребенка к себе.

– Все хорошо, мой сладкий. Врачи уже едут, они скоро…

В это самое мгновение прозвучала сирена, и на стенах гостиной заплясали голубые и белые огни. Люк в испуге замер.

– Все хорошо, Люк, – сказал Джо. – Даю слово. Приехали хорошие, добрые люди, они осмотрят твою голову, а потом дадут тебе пирожное.

– Прекратите с ним разговаривать! – рявкнула Кэт, встала, взяла Люка на руки и прищурилась. – Катитесь к черту, ясно?

– Кэт, – проговорила Марта.

– Прости, бабуля. – Кэт повернулась к бабушке и, откинув волосы с лица, в отчаянии произнесла: – Он нас чуть не убил. Нельзя было…

Джо попятился к французским окнам. Кэт с Люком на руках прошла мимо него. Донесся приближающийся вой сирены неотложки. Оказалось, что первой подъехала машина полиции.

– Всегда для начала посылают полицию, если случается дорожно-транспортное происшествие, – шепнул Дэвид на ухо жене. – С малышом все будет в порядке, Эм. Не волнуйся.

Марте хотелось повернуться к мужу, обнять его, поцеловать в морщинистую щеку, погладить горячие, распухшие руки. Он всегда был рядом.

– Она вправду вернулась? – пробормотала Марта.

– Да, вернулась, – сказал Дэвид, глядя на Джо, который пошел навстречу молодому полисмену, вышедшему из машины.

Дэвид указал на бампер автомобиля Джо, покачал головой и постучал пальцем по груди.

– Бедняга Джо… Бедный парень…

Парамедики Йен и Тоби уехали, унося с собой печенье и термос с горячим чаем, а Люк остался дома, с крошечной полоской аккуратных швов у кромки волос. Полицейские сняли показания у всех присутствующих, несколько раз обошли вокруг машины Джо и тоже уехали. Тогда Джо подошел к Марте в прихожей. Она в это время неведомо зачем сметала метелкой несуществующую пыль с рамы картины.

– Я сделал заявление. Признал вину, чтобы не пострадала страховка Кэт. Самсу я отнес в кладовку, маленькие пирожки тоже. Что еще я могу сделать, Марта?

– Просто ступайте домой, Джо, – сказала Марта, посмотрев на него. – Если только не хотите еще чашку чая.

Он покачал головой.

– Машину оставьте здесь, пройдитесь пешком, вам полезно подышать свежим воздухом.

В прихожую вошла Кэт и остановилась, строптиво сложив руки на груди.

– Вид у вас изможденный, дружок. Если вы понадобитесь, я вам позвоню. Хотя, думаю, вопросов больше не будет.

– Мне нужно испечь еще тарталетки. Испеку дома, – пробормотал Джо, не глядя на Кэт. – Миссис Винтер, еще раз прошу…

– Это был несчастный случай, Джо. Пожалуйста. Просто несчастный случай, никаких сомнений. А вам надо отдохнуть.

– Спасибо. – Джо вымученно улыбнулся. – Я в последнее время плоховато сплю. Столько разных мыслей. Я получил известие, которое меня потрясло… Это не оправдание, конечно.

Марта заботливо посмотрела на него. Что-то было в Джо такое, отчего он напоминал ей маленького мальчика. Печальные глаза, решительная нижняя челюсть, сомкнутые губы. То, как он неуклюже, смущенно объяснялся, его улыбка – уж если он улыбался, – широкая и добродушная, как медвежьи объятия. Улыбка Джо охватывала тебя теплом.

– Все хорошо? – спросила Марта с тревогой.

– Да. – Джо взял со столика ключи.

Кэт шарахнулась в сторону, словно испугалась, что он ее ударит.

– Счастливо оставаться. Я завтра принесу… Мне завтра прийти?

Марта громко рассмеялась.

– Только попробуйте не прийти, Джо!.. Ну все, все. Это был несчастный случай. Верно, Кэт?

Кэт уставилась в пол.

– Да, – процедила она сквозь зубы.

Марта открыла дверь и осталась на пороге, провожая Джо взглядом. Он шагал по дорожке на негнущихся ногах и был похож на робота.

– Пока! – крикнула Марта ему вслед, но он ее не услышал. – Ну вот, ушел…

– Слава богу, – проворчала Кэт.

Марта закрыла дверь и с задумчивым видом обернулась, держа руку на засове.

– Это кто был? – спросил Люк, вышедший из гостиной.

– Да, кстати, – подхватила Кэт, – кто этот идиот?

– Шеф-повар. Он готовит все угощение для нашего праздника. Бедняжка, – Марта покачала головой, глядя на Люка. – Кэт, он бы тебе понравился, если бы вы познакомились при других обстоятельствах.

– Сомневаюсь. – Кэт поцеловала Люка в макушку. – Милая бабуля. Мне… Не так мне хотелось вернуться. Я задумала сюрприз… – Она еле заметно, робко улыбнулась. – Прости. За все это.