Марта шагнула к внучке и коснулась рукой ее гладкой бледно-розовой щеки. Затем погладила густые волосы Люка, провела рукой по его голове. Ее правнук… Марта закрыла глаза. Это мгновение было таким удивительным, что грозило поглотить ее целиком.

Марта опомнилась и открыла глаза.

– Тебе не за что, совершенно не за что просить прощения, моя дорогая. Давай-ка выпьем чая. Флоренс? Можешь поставить чайник? И принеси жестянку с печеньем. Она в кладовке рядом с чаем в пакетиках.

– О, ты перекрасила стены! – воскликнула Кэт, войдя в кухню следом за бабушкой. Она все еще была бледна, но улыбнулась. Кэт села на стул, обняла Люка и усадила к себе на колени. – О, синий стул на месте. И миска с лаймами… Боже… Люк, вот тут жила твоя мамочка.

Люк кивнул, глядя по сторонам и посасывая большой палец. Было видно, что малыш в полном восторге от всего, что его окружает, хотя он явно устал и ослабел. Марта глаз от него не могла отвести. Ее правнук!

– Раньше стены были апельсинового цвета, а теперь цвета глины… Модные, – кивнула Кэт.

Марта рассмеялась.

– В первый раз стены здесь я покрасила сама, как только мы переехали. Флоренс было четыре года, и она сунула ноги в банку с краской. Помню, по всему дому были оранжевые следы.

– Правда? – удивилась Флоренс. – Ох, какая жалость. Нет, правда?

– Увы. Причем краску с твоих ног пришлось отмывать очень долго. Но вон там на плитках пола твои следы были очень похожи на цветочки. А в последний раз я наняла маляра. Обленилась. – Марта нежно провела пальцем по щеке Люка. – Как ты себя чувствуешь? Ты вел себя очень храбро.

– Я был очень храбрый. А мне хотелось плакать. Вот у меня что… – Люк потрогал голову и расплакался. – Больно! Маман…

Он залопотал по-французски, и Марта перестала его понимать.

Дэвид, остановившийся на пороге кухни, протянул руку к малышу.

– Люк, детка, пойдем-ка со мной. Хочу кое-что тебе показать. И у меня в кабинете есть вкусности.

Люк вопросительно посмотрел на прадеда, кивнул, подбежал к нему и взял за руку. Когда они ушли, а следом за ними ушла и Флоренс, Кэт опустилась в резное деревянное кресло Левши и устремила взгляд в одну точку.

– Он нарисует ему маленький комикс с Уилбуром, да?

Марта вспомнила о том, как Дэвид пытался нарисовать Уилбура в последний раз, – получилась жалкая пародия на ту собаку, которую прежде удавалось изобразить за пять секунд для нетерпеливого ребенка или зачарованной поклонницы.

– Он что-нибудь придумает.

– Просто поверить не могу, – вздохнула Кэт. – Мы здесь… – Она расправила хрупкие плечи. – Бабуля, наверняка ты хочешь знать, что случилось. Почему я… не говорила тебе про Люка, кто он такой, и все такое прочее.

– Что ж, я догадываюсь, что он – твой сын, что его отец черноволосый… Как-то так, – с усмешкой произнесла Марта. – А узнать мне хотелось бы, почему ты раньше мне о нем не сказала.

Кэт промолвила что-то настолько тихо, что Марта не расслышала.

Она наклонилась к столу:

– Я стала немного глуховата. Повтори.

Еле слышно Кэт проговорила:

– Я запуталась.

– В каком смысле?

– Со стороны, наверное, глупо… – призналась Кэт. – Моя подружка Вероника называет такое состояние «туманом». Я словно заблудилась в тумане и не могу найти выход.

Марта поставила на стол старый заварной чайник и вытащила из шкафчика кружки. В этот момент открылась дверь, и в кухню вошла Флоренс.

– Вот вы где! Па отлично проводит время с Люком, между прочим. А я хочу кофе сварить. Кэт, радость моя, тебе тоже кофе?

– Предпочту чай. О, мои старые приятели, – обрадовалась Кэт, глядя на чайные кружки. – «Серебряная свадьба», «Ежик в очках», «Замок в Лидсе»…

Марта заметила, что Кэт роняет слезы на деревянную крышку стола.

– Почему ты плачешь, детка? – спросила она, гладя ее плечи.

Кэт склонилась к столу и уронила голову на руки. Негромкие рыдания сотрясали все ее тело. С минуту или даже дольше она не могла вымолвить ни слова. Флоренс тактично занялась мытьем посуды. Марта села рядом с внучкой. Ей вдруг стало невыносимо стыдно.

И вдруг где-то глубоко внутри отчетливо прозвучал голос Дейзи: «Она должна узнать, ма. Объясни ей, что ты сделала».

Голос прозвучал настолько явно, что Марта обернулась, но, кроме нее, Флоренс и Кэт, в кухне никого не было. Марта взяла себя в руки и обняла вздрагивающие от рыданий плечи внучки.

– Милая, скажи мне, что случилось. Почему ты плачешь?

Кэт посмотрела на нее и тихо произнесла:

– Все не так, все плохо. Не надо мне было возвращаться домой. Не надо было видеть эти чайные кружки и рисунки Левши на стенах, и дверной молоток – сову. Я… я не могу вернуться сюда, теперь я понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Как сильно я это ненавижу. Я не… мы больше так не можем.

Она прижала ладони к лицу.

– Оставайся здесь, – возразила Марта. – Ты и малыш Люк. Тебе совсем не обязательно возвращаться в Париж.

Кэт нервно рассмеялась.

– Мы не можем остаться здесь.

– Да нет же, можете, – прошептала Марта ей на ухо. – Детка, ты дома. Тебе больше не нужно уезжать.

Только произнеся эти слова, она вспомнила, кому их говорила раньше и почему.

В семь часов утра яростно задребезжал дверной звонок. Люси попыталась притвориться, что не слышит – чаще всего она так и делала по утрам, но потом вздохнула и тихонько зарычала от злости. Слезла с кровати и поплелась по прихожей к входной двери. Дождь прекратился, но когда она отперла дверь, в прихожую пропахшей сыростью квартиры хлынул поток холодного зимнего ветра.

– Посылка, – объявил угрюмого вида курьер, протянув Люси коробку и маленький телефон «BlackBerry» с безнадежно поцарапанным тачскрином. – Распишитесь, пожалуйста.

Люси провела на экране прямую линию, гадая, существуют ли правила росписи на курьерских мобильниках. Ей сроду не удавалось изобразить ничего похожего на свое имя. Курьер удалился, не сказав больше ни слова. Обычно они всегда вели себя так, словно она заставила их ждать за дверь десять минут, а не десять секунд. Люси захлопнула дверью – чуть громче, чем было нужно.

– Почта для тебя, Айрин, – буркнула Люси и бросила коробку у закрытой двери комнаты своей соседки по съемной квартире. Айрин была одержима покупками на eBay, и как минимум раз в день на Амхерст-Роуд доставляли что-нибудь важное. Над каждой вещицей Айрин охала, ахала, фотографировала ее и размещала снимки в своем блоге. Каким образом Айрин позволяет себе все эти покупки, Люси понять не могла, но ей вовсе не хотелось оказаться за решеткой в качестве подручной в подлоге, поэтому она взяла за правило не задавать никаких вопросов. И конечно, мечтала о том, чтобы снять квартиру только для себя.