Новый корабль на экране выглядел чуточку несерьёзно – два обманчиво-тонких и хрупких ребристых диска, «положенных» горизонтально и соединённых перемычкой.

– Это – ядерно-ионная ракета «Святогор». В 7-м году Реконкисты «Святогор» под командой Олега Сергеевича Артамонова высадил первых людей на Венеру; экспедиция трагически погибла при взлёте. Остатки «Святогора» были обнаружены через год экспедицией Юрковского. Что удивительно – уцелели почти все контейнеры с материалами, собранными экспедицией за одиннадцать дней работы… Но настоящий прорыв в освоении Солнечной Системы был произведён фотонными ракетами. Экипаж Юрия Тимофеевича Пащенко в 11-м году Реконкисты, четырнадцать лет назад, за пять месяцев совершил облёт Солнечной Системы на первом фотонном корабле «Хиус»! – Денис громко перевёл дух, вызвав одобрительные сочувственные смешки по залу. Он улыбнулся чуть смущённо и продолжал: – За эти двадцать семь лет мы не то чтобы освоили Солнечную Систему, но прочно застолбили практически все планеты и луны. За пределами Земли живут десятки тысяч людей, находятся сотни населёных пунктов, баз и станций. В космосе идёт всё расширяющаяся напряжённая работа, осуществляются тысячи мелких и крупных, но одинаково интересных проектов – например, терраформирование Луны, Марса и нескольких лун планет-гигантов. Но это лишь самый известный пример! А вот хотя бы – перед вами знаменитые летающие острова Венеры… – На экране появился огромный – в зале не сразу восприняли эту огромность – белый шар, плывущий среди жутковатых клубящихся туч. Потом в зале послышались тут и там удивлённые и восхищённые реплики.

Денис отошёл к столу, постоял там пару секунд. Поднял голову и увидел в дверях отца. Борис Игоревич стоял там с каким-то странным лицом. Непонятным. Но над этим сейчас думать было некогда – надо было продолжать…

– Проблемой является то, – Денис снова прошёлся перед экраном, на котором плыли звёзды, – что наши фотонные двигатели позволяют добраться до ближайшей к нам звезды за сорок один год. И даже факельные двигатели, существующие пока ещё только в чертежах, сокращают это время лишь до одиннадцати лет. Согласитесь, что с такими скоростями освоение даже относительно близких звёзд остается делом проблематичным. Выходом может стать только эффект, который именуется телепортацией, прыжком, нуль-транспортировкой и ещё полудесятком названий. Но до сих пор все многочисленные опыты с превращением этого, между прочим, досконально просчитанного на бумаге, эффекта в реальность оканчивались неудачей. И даже причины неудач не вполне ясны. – Денис усмехнулся и неожиданно весело предположил: – Возможно, Природа ожидает, пока подрастём мы? Те, кому сейчас по восемь, десять, пятнадцать лет…

Послышались смех, несколько хлопков – а через секунду хлопали уже все. Но Денису достаточно было поднять руку, чтобы установилась тишина:

– А теперь прошу записать домашнее задание. – Он чуть улыбнулся, увидев, что и многие из взрослых как-то дёрнулись, словно в поисках дневников или блокнотов. – И сами видите, сейчас все лишены возможности заявить родителям, что «нам ничего не задали!»

– А мы так и не говорим! – возмущённо объявил кто-то. Денис хмыкнул, продиктовал задание и хотел было предложить задавать вопросы, но увидел поднятую сзади руку и кивнул:

– Да, пожалуйста, я слушаю.

– Денис Борисович, – взрослый полузнакомый мужчина назвал Дениса по имени-отчеству совершенно естественно, и это никого не удивило, – а вот скажите… Вы не думайте, что я против этого. Но вот зачем нам это нужно? Сколько нас на планете? Я вон у моего сына в учебнике читал – двести миллионов. И это с разной швалью, от которой надо просто избавиться. Так не тесно ведь? А ещё и вы сами говорите – другие планеты можно переделать, близкие…

– Я постараюсь объяснить так. – Денис поднял перед грудью руку. – Вы живёте в доме. В очень хорошем, красивом доме. Вокруг дома великолепный большой сад. Ухоженный огород. За домом чистый пруд, в нём много рыбы, там можно купаться. У вас хорошая семья. Всё замечательно. Без шуток. У вас всё есть. Вам никуда не надо идти. Ну вот послушайте… подумайте… неужели вы не захотите посмотреть, что – за садом? За прудом? Ну неужели не захотите? – Голос Дениса стал удивлённым.

Мужчина засмеялся, махнул рукой и, уже садясь, крикнул, перекрывая общий смех:

– Сдаюсь, понял!..

…Дениса оставили в покое, только когда увидели, что с ним явно хочет поговорить отец. Махнув всем на прощанье рукой, мальчишка удивлённо спросил, подходя к ждущему у двери наружу Третьякову-старшему:

– Ты что, урок послушать приходил? Понравилось?

– Неплохо, – Борис Игоревич произнес это очень сухо, и добавил: – Нас дома ждут. Надо поскорей.

– Что случилось? – встревожился Денис. – Кто ждёт?

– Ничего, – резко, непривычно резко и непохоже на себя, ответил ему отец, даже не останавливаясь. – Почему что-то должно случиться? А кто ждёт – увидишь.

Денис замолчал, но всю дорогу поглядывал на отца недоверчиво и внимательно. Они шли пешком – вечерело, накрапывал дождь, тянуло холодной сыростью. Третьяков-старший шёл широко, но как-то тяжело, как будто нёс на плечах рюкзак, и Денис беспокоился всё больше и жалел отца. А кроме этого – ещё и просто волновался: что произошло?! Кто ждёт?! Что «ничего не случилось» – он не верил совершенно. И даже вздрогнул, когда уже на их улице, почти возле самого дома, отец сказал:

– Этого человека, который тебя ждёт, Денис, зовут Болховитинов. Максим Несвидович Болховитинов. Он – коллежский советник ДРУ.

Денис запнулся. Хотел задать вопрос, но промолчал – однако про себя подумал ошарашенно: работник дипломатической разведки в полковничьих чинах?! Как это понимать, товарищи?! Но спрашивать это у отца – было так же бесполезно, как выяснять у вышедшего навстречу Презика. У которого, кстати, тоже был напряжённый вид…

…Ожидавший в отцовском кабинете коллежский советник ДРУ Болховитинов был ширококостный, уже немолодой мужчина, смотревший на мир исподлобья и как-то вкось, вроде и на тебя смотрит, а взгляд не поймаешь – Денису показалось, что полковник угрюмый и неприятный человек. Но едва Болховитинов всё-таки встретился с Денисом глазами, как мальчишке стало ясно – «витязь» он и есть «витязь», ни убавить, ни прибавить.

– Так вот ты какой, Третьяков-младший. – Голос у коллежского советника был густой, хрипловатый. Он поддёрнул рукава лёгкого серого пиджака и положил на стол крепкие большие кулаки с плотно сжатыми пальцами. Оглядел Дениса с головы до ног. Денис мельком посмотрел на отца. Но тот повёл себя неожиданно – кивнув Денису, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. – Не удивляйся. – Болховитинов кивнул Денису на стул напротив.

– Благодарю, – кивнул Денис и сел. Выжидающе смотрел – своими серыми большими глазами с чистым голубоватым белком, в коротких пушистых ресницах – в глаза коллежского советника – тоже серые, но запавшие, пристально-неподвижные, с неисчезающими алыми прожилками и усталые.

– Четырнадцать лет… – Болховитинов закинул ногу на ногу. – Отличный стрелок, разведчик. Неплохой певец. Упорен, физически силён от природы и хорошо подготовлен, психологически глубоко мотивирован. Здесь на пустом месте в короткие сроки создал пионерский отряд, о котором заговорила вся округа, а потом – в Верном и Великом Новгороде. Участвовал в серьёзных делах… во взрослых делах. Недостатки – упрям, самолюбив, самоуверен, нахален, но всё это – не сверх обычной нашей меры. – Полковник выделил слово «нашей». – В высшей степени не профессионал, спортсмен и любитель своего дела.