— Я буду скучать.

Он погладил ее по волосам.

— Я тоже.

Одним резким броском он вторгся в ее сознание и ощутил, как она вздрогнула от его холодного присутствия. «Спи, любимая».

Хизер сделала медленный выдох, и ее веки сомкнулись.

— Я засыпаю, — прошептала она.

— Я знаю. — Он осторожно уложил ее на диван, подложив под голову подушки, затем взял с соседнего кресла плед и укрыл. — Приятных снов, — сказал он, поцеловав ее в лоб.

Губы Хизер изогнулись в улыбке, и лицо стало безмятежным.

Жан-Люк выключил свет и спустился в свою одинокую постель в подвале.

Понедельник прошел спокойно, и Хизер была только рада этому. Она проспала до середины утра, когда Фиделия и Бетани спустились вниз и нашли ее на диване. Торопливо позавтракав, она принялась звонить по поводу дома. Потом позвонила в детский сад и предупредила, что Бетани посещать его неделю не будет. Она надеялась, что кошмар с Луи дольше не протянется. Хотя не стала бы возражать, если бы ее отношения с Жан-Люком продолжались недели, месяцы. Или годы. Он поразительным образом сочетал в себе нежность и сексуальность, и Хизер не могла дождаться, когда увидит его снова.

Она принесла вниз кое-какие игрушки и, поскольку Бетани с увлечением играла, попросила Пьера впустить ее в дизайнерскую мастерскую.

Однако, увлекшись работой, она вскоре и думать забыла о загадочной цифровой комбинации замка, захваченная идеей переделать белое платье из демонстрационного зала. Хизер притащила в студию манекен и поставила рядом с рабочим, столом. Затем нашла плательную форму с изменяемыми размерами и установила рядом с манекеном. До и после. От нулевого размера к двенадцатому.

В поисках нужной материи обошла тянувшиеся вдоль стен полки с рулонами тканей. Выбор был столь велик, что рабочий стол вскоре был завален образцами исключительных по красоте и качеству тканей.

Под винтовой лестницей Хизер обнаружила стеллажи с конторскими принадлежностями, откуда взяла большой блокнот для рисования и несколько карандашей. Потрудившись несколько часов над набросками, она отправилась на кухню обедать.

Фил и Пьер тоже присоединились к ним, собираясь перекусить сосисками. Пьер порядком рассмешил их, когда потребовал, чтобы называли его обед «ле сосиски». К этому времени на кухне появился Альберто. Должно быть, вчера он поздно лег и долго спал. При виде их еды на его лице возникло выражение недоумения.

От Хизер не ускользнуло, что он надел свитер с высоким воротником, вероятно, чтобы скрыть следы укусов на шее. Они с Фиделией переглянулись.

Рот Фиделии расплылся в широкой улыбке.

— Ты угоришь в этом свитере. Сегодня будет жара.

— Будете обедать? — справилась у него Хизер.

Он пожал плечами.

— Поеду обедать в город. На Главной улице есть очень хорошая немецкая булочная.

— О да. — Хизер знала ее, поскольку это была единственная немецкая булочная на Главной улице. — Финкел делает лучший яблочный штрудель в Техасе.

— Да? — Пьер протянул Альберто ключи от машины и двадцатидолларовую купюру. — Привези штрудель нам всем, хорошо?

— Я вам не мальчик на побегушках, — проворчал Альберто. — Ну да ладно. Чао.

Взяв ключи и деньги, он исчез.

— Спасибо. — Хизер улыбнулась Пьеру.

Он пожал плечами.

— Я немного скучаю по дому. В Париже повсюду кондитерские. С самым восхитительным хлебом и пирожными. Мне их не хватает.

— Звучит соблазнительно. Я всегда мечтала побывать в Париже. Я слышала, что крысы у вас особенные.

На лице Пьера отразился неподдельный ужас.

— Париж — самый прекрасный город мира, — воскликнул он с жаром. — Я скажу Жан-Люку, чтобы отвез вас туда.

— Я всей душой за.

После обеда Хизер ушла работать в приподнятом настроении. Час спустя она услышала, как в мастерскую вошел Альберто.

— Штрудель — на кухне. — Он бросил взгляд на рулоны ткани на ее столе. — Вы любите яркие расцветки?

— Да.

Он обошел стол.

— Я предпочитаю черный цвет и нейтральные. Более изысканные.

— Ага, — протянула Хизер.

Значит, ей не хватает изысканности.

При виде плательной формы, увеличенной до двенадцатого размера, он сморщил нос:

— Для haut couture размер великоват.

— На самом деле я и не претендую на подобную… эксклюзивность. Я хочу сделать что-то, что будет хорошо смотреться на женщине моей комплекции.

— Зачем? — Он сделал большие глаза.

— Почему бы и нет? Я тоже ношу одежду.

— Ну да. — Его взгляд придирчиво окинул ее футболку и джинсы. — Но вы ведь понимаете, что между просто одеждой и модой существует огромная разница.

— Я знаю и хочу приблизить моду к женщинам с такой фигурой, как у меня. Я хочу, чтобы им нравилась одежда, которую они носят, чтобы они гордились тем, как выглядят.

Альберто посмотрел на нее как на инопланетянку.

— Гордиться двенадцатым размером? Жан-Люк знает, что вы делаете?

— Да, и сам попросил об этом.

Брови Альберто взмыли вверх.

— Вы, наверное, шутите.

— Нет, — Хизер стиснула зубы. — Я очень серьезна. Мода должна быть доступна для всех.

— У американцев какое-то извращенное понятие о равенстве.

— Я приму это как комплимент.

— Это утопия. Мир моды принадлежит красивым людям. — Альберто оглядел ее с ног до головы. — Жан-Люк просто потакает вам. Ясно, чего он хочет.

Хизер ощутила, как к ее лицу прилила кровь.

— Вы оскорбляете не только меня, вы оскорбляете Жан-Люка. Ему хватило деловой сметки, чтобы осознать, что выпустил из виду огромный сектор рынка. Множество женщин не в состоянии надеть те экстравагантные вещи, что в наши дни появляются на подиумах. Жан-Люк обладает необходимой смелостью и дальновидностью, чтобы дать женщинам ту одежду, которую можно носить.

Альберто самодовольно улыбнулся.

— Вижу, он ваш герой. Интересно, как долго это продлится, Особенно когда вы узнаете его получше. — Он направился к двери. — Мне нужно работать. Создавать настоящую моду.

Хизер попыталась возобновить работу, но не могла сосредоточиться. Неужели Жан-Люк на самом деле пошел ей навстречу, потому что увлекся ею? Хизер взглянула на свои рисунки. Они были достаточно хорошими, Но красивая картинка не означала, что и платье выйдет красивым. И что подразумевал Альберто, намекая на нее и Жан-Люка? И почему Жан-Люк может ей разонравиться, если она узнает его получше?