Кузьме несказанно повезло, ведь если бы Вахтер заметил его ошибку, то всей конспирации пришел бы конец. Настоящий сталкер перед ходкой никогда не прикоснется к штурвалу. Считалось, это приносит неудачу и вообще может закончиться гибелью для искателя хабара.

Приятели дождались, когда Вахтер откроет наружную дверь, и один за другим вышли из убежища. Только после того, как за ними сомкнулись створки, Миклин вспомнил, что не спросил позывные сталкеров и куда те направляются. Ему в обязанности вменялось делать соответствующие записи в журнале регистрации. Тот висел на стене, рядом с гермодверью.

– Авось пронесет, – пробормотал дежурный и на всякий случай трижды покусал язык.

Тем временем Кузьма пытался совладать с навалившимся на него паническим страхом. Из последних сил он заставил себя стоять на ногах, хотя ему очень хотелось упасть на колени и сжаться в комок. Низкое небо с бегущими по нему рваными облаками давило на него своей безграничностью. Не помогала даже частично закрывающая обзор серая громада склада готовой продукции, где теперь доисторическими чудовищами пыхтели паровые машины. Построенные титаническим трудом смельчаков, эти агрегаты, наравне с шумящими лопастями на крыше склада ветрогенераторами, обеспечивали обитателей убежища электричеством, теплом, горячей водой и фильтрованным воздухом. Без них жизнь в подземелье давно бы стала невыносимой, а точнее, невозможной.

Пашка чувствовал себя не в пример лучше. В первые секунды пребывания вне убежища он тоже испытал шок, но его ощущения кардинально отличались от тех, что терзали Кузьму. Ему нравилось, что его взгляд не упирается в унылый бетон, куда бы он ни посмотрел. Нравилось, что над головой не нависает низкий потолок с отпечатками досок опалубки. Нравилось дышать полной грудью, хоть он и понимал, что втягивает в себя все тот же отравленный радиоактивной пылью воздух, только на этот раз пропущенный не сквозь громоздкую систему очистки, а через компактную коробку противогазного фильтра. А еще его радовала мысль, что если перед ним окажется стена, он всегда сможет ее обойти и двигаться дальше. От переполняющих его эмоций Пашка готов был скакать на месте, размахивать руками и орать во все горло, но, как и Кузьма, парень понимал, что не имеет права давать волю чувствам, если хочет и потом выходить на поверхность.

С минуту новоиспеченные сталкеры пытались совладать с собой. Первым от пережитого потрясения оправился Пашка.

– Ты как? В порядке? – хлопнул он друга по плечу.

Кузьма чуть наклонил голову вперед, что, по-видимому, означало «да».

– И у меня все пучком, – радостно пробубнил Пашка. – Здорово здесь. Гораздо лучше, чем в убежище. Правда?

Кузьма снова кивнул, но, как показалось Пашке, сделал это не так уверенно, как в первый раз. Шульгин заметил, как один из охраняющих ветряки сталкеров поднял над головой руку в приветственном жесте, и помахал в ответ. Кузьма не сразу сообразил, с чего вдруг Паштет машет затянутой в трехпалую рукавицу ладонью. Когда до него дошло, он тоже поприветствовал бойца, несущего вахту возле похожего на картечницу Гатлинга самодельного пулемета, и заставил себя идти к проходной.

Он надеялся, что стоит сделать несколько шагов, как паническая атака пойдет на спад. Так и вышло. Вот только победа над собой досталась титаническими усилиями. Сердце бухало в груди кузнечным молотом, перед глазами плавала розовая пелена, ноги казались отлитыми из свинца, а волосы намокли от пота, отчего жутко чесалась кожа головы под плотной резиной, равно как и влажное от испарины лицо. Кузьма даже поприжимал пальцами маску противогаза, чтобы хоть как-то унять неприятный зуд.

За воротами проходной Кузьме стало лучше. Организм справился со стрессом. Теперь только слабость в ногах да мокрое на спине, в паху и под мышками нательное белье напоминали о недавно пережитом потрясении.

– Ну и куда теперь? – Пашка смотрел на друга, прижимая арбалет к груди обеими руками.

Кузьма помнил наизусть нарисованный Грибом маршрут. Да и чего там запоминать? Все просто, как дважды два. Вниз по горке до перекрестка и направо до танка в начале проспекта. А оттуда и до стадиона рукой подать.

За месяц до предстоящего испытания Кузьма случайно обнаружил в бумагах отчима старую, замызганную по краям и затертую на сгибах карту Кирова. Целую неделю парень тайком от Зубра изучал схему города, запоминая названия улиц и их расположение. Накладывая запечатленные в памяти сведения на местность, Кузьма подумал, что можно было бы срезать путь напрямки. Надо было всего-то перейти через дорогу с ржавеющими на ней машинами и удалиться во дворы.

Усилием воли Кузьма выкинул из головы заманчивую мысль. Он не боялся заблудиться среди домов, его пугала возможность столкнуться с мутантами нос к носу. Стрелометы у новичков были не столь мощными, как те же пневмоарбалеты или купленные у «металлургов» самопалы. Будь у парней при себе такое оружие, тогда другое дело, а сейчас лучше было все-таки не рисковать и придерживаться первоначального плана.

– Вниз до перекрестка, – Кузьма рукой показал направление и первым зашагал навстречу неизведанному.

Каждый шаг юных сталкеров поднимал с асфальта серые клубящиеся облачка. Пыль была здесь повсюду. Дорога, стены и окна домов, машины с грязными стеклами и похожими на выколотые глаза разбитыми фарами, деревья с жесткими, будто вырезанными из жести листьями, – все покрывал толстый слой радиоактивной пыли. Косые строчки следов, от едва различимых до заметных издалека, делали серую скатерть похожей на древнюю летопись. Только вот вместо букв она хранила в себе отпечатки чьих-то ног, причем не только человеческих.

Счетчик Гейгера бодро застрекотал, реагируя на возросший фон. Сперва Кузьма не понял, в чем дело, и сошел с тротуара на проезжую часть, полагая, что впереди находится локальное пятно радиационного загрязнения.

Он слышал рассказы о локалках от бывалых сталкеров и не только с их слов знал, как это опасно. Пару лет назад мимо играющих в коридоре подле лазарета пацанов двое крепких парней протащили под руки харкающего кровью бледного человека. Мальчишки бросились за ними вдогонку, но Знахарь прогнал их куда подальше от своей вотчины, перед тем веля сталкерам отнести больного в дальний угол. Так тот и умер в отгороженном застиранными простынями уголке. Сгорел за пару дней в страшной лихорадке, лишившись перед этим почти всех волос и зубов. Чуть позже один из приятелей шепнул Кузьме по секрету, что у того бедолаги не вовремя сели батарейки в дозиметре, вот он и вляпался в локальное пятно.

Кузьма не горел желанием умереть от лучевой болезни, потому и решил обойти опасный участок стороной. Лишь после того, как он пересек улицу по диагонали, старясь держаться подальше от фонящих машин, до него дошло, что никакой локалки нет и в помине. Всему виной треклятая пыль. Потревоженная шагами, она