– Откуда вино? – не удержался от вопроса вслух Забубенный, немного расслабившись на свежем воздухе. Рыцарей рядом не было, а окружения он не стеснялся, – небось, издалека везли? Испанское?

– Нет, – ответила Констанция, – хотя ты прав, у моего отца в Арагонской земле делают отличное вино. Но это вино сделано здесь. На Сицилии. Фридрих большой выдумщик. Следит за земельными владениями, устраивает фермы. Велел разбить множество виноградников. Привез из Африки странные растения. Ни одной пустоши не обделил вниманием.

– Да ну? – удивился Забубенный, – и что же он привез?

– Хлопок. Есть сахарный тростник. И даже небольшая плантация финиковых пальм. Все это неплохо прижилось на местной земле.

– Да твой муж просто образцовый председатель колхоза, – похвалил Забубенный, хотя Констанция его не совсем поняла, – но меня, честно говоря, больше интересует, где мы сейчас находимся, и что это за странные корабли пытаются нас догнать.

Отпив сицилийского вина, Констанция обернулась назад, с тревогой посмотрев на преследователей.

– Это венецианские нефы, – кивнула она на корабли, – хотят догнать нас и взять в плен, хотя пока и не догадываются, кто здесь находится.

– А когда догадаются, отстанут что ли? – попробовал пошутить Забубенный, но шутка не удалась, и тогда он, на всякий случай, задал вопрос, – а пираты? Ночью в море я видел горящий корабль.

– Да, мне доложили, – ответила Констанция, не смутившись, – это и были пираты.

– Правда? – Забубенный подался вперед, – а кто же их сжег?

– Венецианцы, – просто ответила Констанция.

– Но, зачем? – не понял Григорий, – они напали на венецианцев?

– Думаю, что наоборот. Они хотели напасть на нас, но не успели. Помешала ночь. А, бросившись в погоню, на свою беду повстречали венецианские корабли. Вот и все.

– Как все просто, – кивнул механик, – одни преследователи сожгли других. Для нас это, конечно, неплохо. Но ведь они на самом деле могут нас догнать. У них больше парусов.

– Не бойся Грегор, – успокоила его Констанция, – мы уже в прибрежных водах сицилийского королевства. До Бриндизи недалеко. Если Бог не оставил нас, а до сих пор он нам помогал, то мы встретим галеры Фридриха из тех, что постоянно курсируют здесь. А венецианцы не успеют нас захватить.

«Воистину эта женщина также мудра, как и красива», – подумал Забубенный, оглядываясь назад на корабли венецианцев. Но, поворачивая голову, он вдруг увидел, что со стороны берегов навстречу императорской галере двигается целых четыре точно таких же корабля. «Наши, – чуть было не вскрикнул от радости Григорий, но вовремя одернул сам себя, не закричал, а только подумал, – какие к черту наши. Немцы. Или сицилийцы. Короче, мафия».

Тем временем преследователи, уже почти догнавшие галеру королевы, тоже заметили спешившую к ним помощь. И поняли, что ловить тут нечего. Два парусных судна стали совершать разворот в обратную сторону. Когда они повернулись к корме галеры бортами, оттуда в сторону тевтонцев полетели несколько стрел, пущенных с досады. За спиной Григория раздался крик – это стрела вонзилась в спину раба, сидевшего на веслах. Не особенно церемонясь с ним, подбежавший надсмотрщик отцепил раненого от общей связки и выкинул через борт в море. И тут же толкнул на его место нового раба, невесть откуда взявшегося. К счастью, никто из представителей двора и сам Забубенный не пострадали.

Скоро галера поравнялась с кораблями берегового охранения, на носах которых Забубенный рассмотрел такие же катапульты, как и у них на корабле. Рыжебородый тевтонец что-то прокричал капитану встречного судна, тот кивнул и даже ненадолго вытянулся по стойке смирно, отдавая честь Констанции. Его галера притормозила и, сделав разворот, легла на обратный курс, усилив охрану жены императора. А три остальные попытались догнать, или, как минимум, отогнать подальше от своих берегов венецианских рейдеров.

До слуха Забубенного донеслась резкая команда, выкрикнутая по-немецки с одной из атакующих галер. Солдаты засуетились на носу, и скоро вслед удалявшимся нефам полетели горящие шары. Последовал один залп. За ним второй. Все мимо. С шипением зажигательные снаряды падали в воду, обдавая брызгами борта венецианских кораблей. Лишь только третий залп увенчался успехом. Зажигательный снаряд врезался в высокую корму одного из них, разбросав по палубе огненные протуберанцы, часть из которых достигла паруса. И неф быстро вспыхнул, превратившись в горящий факел. Скорость его мгновенно упала. Разогнавшиеся галеры настигли своего противника. Одна из атакующих галер на полном ходу протаранила высокий борт нефа. Раздался страшный треск. Судно покачнулось, накренившись на пробитый борт. От удара мачта нефа преломилась и рухнула в воду. Горящий парус потух.

Приблизившись, две остальные галеры взяли израненный неф на абордаж. В воздух взметнулись крюки и на затянутую дымом палубу хлынули солдаты из абордажной команды. Завязался жестокий бой. «Так вот зачем им эти крюки», – подумал Забубенный, припомнив странное вооружение солдат, увиденное на своей галере. Я-то думал, что это пожарная команда, а оказалось как раз наоборот.

Второй корабль, между тем, ушел от погони. Его корма мелькала над волнами уже далеко. Но солдатам императора на сегодня было достаточно, по всей видимости, и одного трофея. Быстро сломив сопротивление венецианских моряков, они перегнали пленных на галеры, унесли, что смогли из захваченного на судне добра и быстро отчалили от пылающего нефа, пока огонь не перекинулся на галеры. Едва они успели это сделать, как неф опрокинулся на борт и, треснув пополам, почти полностью погрузился в воду. На поверхности был виден только его обгорелый остов.

Когда все было кончено, Забубенный перевел взгляд сначала на Констанцию, которая уже стояла у заграждения, окаймлявшего корму галеры, а потом и дальше, на шедшую параллельным курсом вторую галеру. Рассмотрев с близкого расстояния одежду солдат, находившихся на ней, механик-чародей с удивлением заметил, что там нет ни одного тевтонца. Сколько не всматривался он в мелькавшие на палубе галеры красно-синие и серые куртки, кожу доспехов, блестящие шлемы и кольчуги, среди них он не увидел ни одного белого плаща с черными крестами. Такие водились только здесь, на его судне. «Странно, – подумал Григорий, – я-то думал, что тевтонцы повсюду». Забубенный не любил подолгу мучиться неизвестностью и сомнениями. А потому, пока позволяла обстановка, спросил об этом у Констанции.

– Да, ты прав, – ответила жена императора, – тевтонцы верно служат моему мужу, в отличие от других рыцарей – тамплиеров и госпитальеров, которых натравливает на него папа римский. Но их слишком мало. Здесь, в сицилийском королевстве, их не более четырех десятков. Остальные на севере, в польских землях. А тех, что ты видишь, прислал сюда лично великий магистр только для моей охраны по приказу Фридриха.

– Хм, – задумался Забубенный, – а кто же воюет в армии твоего мужа?

– Фридрих любит наемников, – ответила Констанция, – у него служит много рыцарей со всей Европы, из Германии и вассальных земель императорской короны. А, кроме того из Испании. Естественно, сицилийские рыцари и некоторые норманны из оставшихся. И, наконец, сарацины, которых он покорил, переселил из родных гор на равнину и разрешил верить в своего бога. Теперь у Фридриха в распоряжении всегда не меньше двадцати тысяч верных мавров.