Френсис сделал еще глоток и подержал его во рту некоторое время. Морган попыталась повторить и на этот раз только чуть-чуть задохнулась.

– Ты был во Франции? – спросила она, чувствуя, как в желудке разливается приятное тепло, как будто там разгорелся маленький костерок.

– Дважды. Первый раз, когда мне было семнадцать, и в прошлом году. В первый раз меня отправили туда, чтобы спасти честь семьи. Небольшие проблемы с дочерью некоего сквайра. Я ведь всегда был паршивой овцой в отличие от Джеймса, золотого мальчика. – Он мрачно замолчал, затем лениво вытянул ноги и продолжил: – Следующая поездка была деловой: мы хотели выяснить, насколько выгодно продавать шерсть в Европу. Но рынок Франции уже был насыщен, и мы решили заниматься скотоводством только для домашнего пользования.

– Странно, – заметила Морган, наконец привыкнув к крепости бренди и отпивая глоток за глотком с явным удовольствием. – Я всю жизнь провела в поместье, но, прожив всего несколько месяцев здесь, узнала об управлении хозяйством больше, чем за всю предшествовавшую жизнь. Разумеется, – быстро добавила она, – Белфорд значительно больше Фокс-Холла.

– Конечно. Но между ними очень много общего, – сухо заметил Френсис. – Возможно, ты узнала гораздо больше, чем хотела, если твоим обучением руководил Джеймс.

Морган отвела взгляд и принялась с интересом рассматривать рукопись на столе Френсиса.

– Ты пишешь что-то? – спросила она, чтобы сменить тему.

Он глянул через плечо:

– Ах, это? Да, порой я поверяю мысли бумаге, до той поры, пока их можно будет высказать, вслух.

Морган рассмеялась:

– Представить не могу, что ты не всегда прямо высказываешь все, что думаешь, Френсис.

Он иронично глянул на нее:

– Когда надо, могу держать язык за зубами. Особенно если дело серьезное.

Она хотела спросить, о чем он пишет, но почувствовала, что не следует этого делать. Морган отпила еще бренди и попросила дать ей почитать какую-нибудь книгу.

– Все свои я уже перечитала, – сказала она, – а у Джеймса почти нет книг, как тебе известно.

– Джеймс читает только для получения информации, а не для удовольствия, – сказал Френсис, поднимаясь и подходя к полкам. – Хм, кажется, где-то здесь должен быть Роберт Глостер. Ага, вот он. – Френсис протянул Морган увесистый том. – Роберт был одним из последних хронистов, которые писали на старом английском. Его история изложена в стихотворной форме, и некоторые фрагменты весьма занимательны.

– Никогда не читала, – сказала Морган, разглядывая книгу с пометками на полях, явно сделанными рукой Френсиса. – Большое спасибо, мне наверняка понравится.

Она допила бренди и встала, с удивлением обнаружив, что слегка опьянела.

Френсис назидательно поднял палец:

– Никогда не говори, что книга понравится, пока не прочтешь. Чтение, как, впрочем, и все остальное, требует личного взгляда и собственной оценки. Роберт вполне может показаться тебе ужасно скучным, и не бойся в этом признаться.

– Не побоюсь, – неуверенно ответила Морган, подумав, какой же все-таки сложный, необычный человек Френсис Синклер. Она хотела сказать ему об этом, но Френсис уже сидел за столом, внимательно изучая рукопись. Морган прижала к груди том Роберта Глостера и поблагодарила:

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Френсис на миг поднял глаза и снова взялся за перо, казалось, даже не заметив, как Морган тихо вышла из библиотеки.

Третьим ребенком Френсиса и Люси оказался мальчик, которого назвали Джорджем в честь старого графа. Роды были долгими и тяжелыми. В какой-то момент доктор Уимбл даже посоветовал Джеймсу пригласить священника. Но уже спустя полчаса малыш появился на свет. Морган, однако испугалась не за Люси, а за себя.

– Неужели рождение детей так опасно? – спросила она на следующий день у графини.

– Для некоторых, – ответила пожилая леди, с трудом дотянувшись до тарелочки с марципаном. – Люси нельзя так часто рожать, но ей этого хочется. Возможно, сейчас, после того как Люси уже подарила Френсису двух сыновей и дочь, она остановится.

Морган, чьи движения стали несколько неуклюжи из-за растущего живота, поправила поленья в камине. Октябрьские вечера становились все холоднее, а тут еще подул сильный ветер с моря.

– Это было бы нелегким решением, – заметила Морган, подумав, что совместная постель – главное удовольствие в браке, и вряд ли Френсис и Люси смогут от него отказаться.

– Жизнь вообще нелегкая штука, – ответила графиня.

Как всегда, она была тщательно одета, седые волосы аккуратно уложены, талию украшала нитка жемчуга, а блестящие внимательные синие глаза выдавали скорее характер, чем возраст. И только набухшие синие вены на руках да отекшие суставы напоминали о том, что дама уже в преклонном возрасте. Морган уже поняла, что, несмотря на внешнюю суровость, графиня очень добра и, из гордости скрывая горе, все же глубоко переживает кончину супруга.

– Одно из двух, – продолжала графиня, не возражая, когда Морган укутала ее плечи теплой шалью. – Либо вы способны производить детей на свет одного за другим, либо бесплодны – как я.

Она улыбнулась несомненным доказательствам плодовитости Морган и покачала головой:

– Вы, моя дорогая, относитесь к счастливицам. У Люси не было проблем со здоровьем, но беременность пагубно сказалась на ней. Пришлось решать – рисковать жизнью или не спать с Френсисом.

Морган вздрогнула и обрадовалась, что свекровь в этот момент потянулась за очередным кусочком марципана. Френсис уже доказал, что не способен смириться с воздержанием. Впрочем, это естественно для любого мужчины – разве что за исключением Джеймса, – но сама мысль напугала Морган. Ее не слишком беспокоило отсутствие физического влечения со стороны мужа в течение ее беременности. Его ласки никогда не возбуждали ее. Но после рождения ребенка Джеймс, несомненно, возобновит исполнение своих супружеских обязанностей, дабы обеспечить Белфорд еще одним наследником. Люси же наверняка вынуждена будет сдерживать порывы Френсиса… Морган не поняла, почему вдруг ей стало страшно.

Через две недели после родов молодая мать уже была на ногах, столь быстрое выздоровление казалось удивительным. Баюкая на руках маленького Джорджа, которого двое старших детей разглядывали со смесью любопытства и ревности, Люси посмотрела в окно и сообщила Морган, что пошел снег.

– И правда. – Морган медленно приблизилась и выглянула во двор. – Такие крупные хлопья. У вас всегда в ноябре идет снег?

– Чаще всего да, – ответила Люси, осторожно отводя ручонку Мэри от личика младенца. – Но до декабря он обычно не покрывает землю.

Морган увидела, как в ворота замка въезжает всадник. Несмотря на то, что он был закутан с ног до головы, в его фигуре и в манере сидеть на лошади было что-то знакомое.