Насколько не вызывает сомнений тот факт, что варианты генов не являются причиной плохого поведения, настолько же очевидна важность воспитания. Проводилось множество исследований{270}, в рамках которых ученые наблюдали за детьми с первых лет до взросления и которые показали, что поведенческие проблемы, такие как непослушание и агрессия, уходят корнями в воспитание в детстве. В первую очередь это доказывает, что отсутствие отзывчивости в раннем возрасте делает детей менее уверенными в себе и мешает им контролировать свои эмоции, обусловливая бурные реакции. У таких детей больше страхов, и они чаще пытаются справиться с угрозой с помощью гневной реакции. Отсутствие родительского тепла, враждебность и раздражение в любом возрасте делает ребенка более склонным к агрессии. Исследования доказывают, что трудные дети чаще имеют родителей, которые пытались применять к ним «силовые» методы. Вместо того чтобы сохранять спокойствие и использовать мягкое убеждение, они пытаются заставить детей слушаться.

Их постоянные придирки{271}, капание на мозги – «Перестань», «Я сказал, перестань», «Я СКАЗАЛ, ПЕРЕСТАНЬ» – переходят в крик. Далее может наступить кульминация в форме физического насилия, которое, как доказано, напрямую вызывает агрессию в детстве и насилие во взрослом состоянии независимо от генов{272}. Такое воспитание может чаще быть непоследовательным, когда за одно и то же могут то наказать, то похвалить.

Короче говоря, существуют неопровержимые доказательства, что агрессивные дети с деструктивными склонностями получили эти качества в результате непреднамеренного воспитания. Смысл в том, что родители полностью теряют контроль, краснеют от злости и становятся эмоционально несдержанными, как ребенок, которого они пытаются воспитывать. С большинством из нас, если не со всеми, иногда случается подобное, однако у некоторых родителей такое поведение входит в обыкновение и повторяется все чаще. Придирки начинают засорять почти любой разговор с ребенком, который так привыкает к ним, что ни родитель, ни ребенок не могут остановиться. Дети приучены к ним, поэтому бывает достаточно одного слова или взгляда, чтобы вызвать приступ враждебности. Проблема заключается в том, что родителю все тяжелее оставаться взрослым: спокойным и рациональным, способным вести себя бесстрастно.

Мамы и папы ведут себя так, потому что – сюрприз! – у них самих были родители, неспособные к «авторитетному», взрослому воспитанию{273}. Столкнувшись с нормальным избытком чувств и самовыражением маленького ребенка, они начинают реагировать с агрессией, потому что сами пережили истерики и приступы гнева родителей (у которых было то же самое, и так из поколения в поколение). Отчасти это простое подражание, отчасти – идентификация и отчасти – травма вследствие плохого обращения, когда родители кричали на них и регулярно теряли самоконтроль.

Приступы гнева повторяются из поколения в поколение, как показал вышеупомянутый пример матерей и дочерей, записывавших свои переживания. Все они считали своих дочерей трудными и думали, что проблема в девочках, не понимая, откуда взялись эти сложности. Три последние матери считали своих дочерей тиранами. С матерями плохо обращались в детстве, и теперь им казалось, что дочери плохо обращаются с ними. И правда, дочери действительно были трудными. Но матери не могли понять, что сами провоцировали их на агрессию, придираясь, срываясь и наказывая физически. Сделав из дочки собственное подобие в детстве, каждая женщина продолжала плохо обращаться с ребенком – точно так же, как плохо обращались в детстве с нею самой.

Последняя мать (моя пациентка, которую я назову здесь Эми), когда я впервые спросил, какое у нее было детство, ответила: «Ужасное», – и разрыдалась. Ее мама не могла настроиться на маленькую дочку, как это случалось и в предыдущие поколения. Эми же была сложным младенцем, она много плакала и казалась матери ненасытной. Это факт определил последующий ход событий.

Мать Эми была «злой», «не терпящей возражений», она била Эми с раннего возраста. Когда девочка занималась игрой на скрипке, мать могла ударить ее смычком только за то, что ребенок не соглашался с ее мнением. В магазине мать могла поднять руку на дочь, когда та хотела купить брюки, а не платье, стыдя Эми при посторонних.

Еще хуже, чем насилие, было то, что присутствие «взрывной» матери вынуждало Эми «ходить на цыпочках». Однажды мать устроила истерику и каталась по полу, как ребенок, потому что дочь не собрала чемодан. Помешанная на контроле мать устраивала ссоры из-за таких вещей, как порядок, выбор еды и т. п. Выбор музыки был особым поводом для раздражения, так как мать считала приемлемой только классику и высмеивала и запрещала Эми слушать ABBA.

В субботу утром мать обычно выходила на середину спальни, швыряла в кучу одежду и другие вещи и требовала разобрать ее. Она сама создавала кавардак и затем ругала дочь за неаккуратность. Беспорядок в ее собственной голове часто превращался в проблему для Эми.

Поведение матери Эми является формой так называемого домашнего терроризма{274}. Свойственное агрессивным супругам или родителям, оно означает использование любого случая как средства внушения страха жертве с помощью ярости и угроз физического насилия. Домашний терроризм передавался из поколения в поколение от первой матери, а возможно, и от ее предков.

Мать Эми бывала жестокой, высмеивая ее при других. Расстроив девочку, она говорила: «Смотрите, Эми пустила слезу», – намекая, что та плачет, чтобы вызвать жалость к себе и манипулировать другими, выдавая искреннюю обиду за притворство. Неплохая спортсменка в юности и перфекционистка, мать во всем требовала от Эми высоких результатов. Это был один из многих способов лишить ребенка самостоятельности: мать не уважала дочь как отдельную, независимую личность, имеющую право на собственное мнение.

Эми может припомнить лишь один случай за всю жизнь, когда мать признала свое излишне агрессивное поведение, и то неявно (сделав подарок) и не высказав сожаления. Она никогда не говорила, что неправа, и видела мир только черно-белым, без оттенков.

Эми она изображала ущербным ребенком, с которым что-то не так. Бывало, Эми, с ужасом ожидая, что ее объявят психически больной и отправят в больницу, сидела на лестнице и слушала, как ее мать обсуждает с отцом, в чем же дело. Тот терпеливо внимал жене (мужа она тоже терроризировала и вынуждала пособничать своему тоталитарному режиму). Достигшую подросткового возраста Эми особенно обидело, что, прочитав книгу Лайонел Шрайвер «Цена нелюбви», мать решила, что Эми тоже ненормальный, несущий угрозу окружающим ребенок, как мальчик, описанный в этом романе. Тогда между матерью и дочерью произошла крупная ссора. На самом деле угрозу представляла мать, а не Эми.