Марша опустила стекло. Прохладный ветерок, как ласковая рука, шевелил и гладил ей волосы. Он там, а она здесь – вот что сейчас главное.

– Эй-хо! – возбужденно воскликнула она, увидев вдали море.

Завтра она будет лежать на песочке в чем мама родила. С тех пор, как они с Ники поженились, Марша не смела отлучиться от Ники дольше, чем на несколько часов, и только для того, чтобы заработать ему на выпивку и жратву.

Она надеялась, что Конни не спит. Если спит, Марша погуляет по эстакаде одна. Нечего тратить время на сон. Через час она будет на месте. Всего через час!

На подъезде к Гошену дорогу перекрыла полицейская машина. От сгоревшей груды искореженного металла за ней поднимался дымок. Марша поняла, что лоб в лоб столкнулись две легковушки и никто из пассажиров не выжил.

Полицейский крикнул, что Марша должна ехать в объезд. Она боялась заблудиться, но его хмурое, озабоченное лицо не располагало к расспросам. Марша развернулась и стала разглядывать оставленную Конни карту. Последний поворот на восток был перед Деннисвиллом, от него тянулся грязный проселок. Он не указан на карте, но должен вывести ее на Грин-роуд, откуда рукой подать до Уайлдвуда.

Стрелка на приборной доске показывала, что бензина в баке осталось мало. По пути ей попадались заправочные станции, но все деньги забрал Ники. Километров на пятьдесят – шестьдесят, не более. О ветровое стекло ударяли жуки. Постоянно перебегали дорогу опоссумы. Поля с редкими фермами сменились лесом. Верхушки деревьев загораживали луну. Похолодало. По рукам побежали мурашки.

На Сосновой пустоши Марша сбросила скорость до пятидесяти километров: опасалась встречного автомобиля или выскочившего из чащи оленя. Но ни оленей, ни автомобилей. И никаких признаков того, что она приближается к городу.

Марша знала, что Конни не будет беспокоиться. Ее мог задержать Ники. Надо бы сообщить, что она едет, но мать Конни не потрудилась в домике на берегу включить телефон.

Минут через тридцать топливная стрелка опустилась почти до крайней черточки. Появился четырехполосный путепровод. Очевидно, Грин-роуд. Стрелка стояла на красной черте. «Семь километров, – молила Марша неизвестно кого, – ну, пожалуйста, еще семь километров». На горизонте показалось зарево. Это были огни Уайлдвуда. Мотор в машине заглох.

Марша выключила фары и ударила рукой по рулевому колесу.

Освещение на Грин-роуд слабое, машин почти нет. Остается одно – идти вперед. Или лучше подождать проезжающего мимо автомобиля? Последнее казалось предпочтительнее. Сейчас неохотно подвозят чужих, особенно, когда темно. Часы показывали без пяти десять.

Через несколько минут на шоссе появился свет фар. Марша включила сигнальные огни и, выскочив из салона, замахала руками. Свет приближался, слепил глаза, но она успела заметить, что это был грузовик с аварийной мигалкой на крыше.

Скорее всего дорожная служба, слава Богу! У них наверняка есть запасная канистра.

– Спасибо, спасибо! – выкрикнула Марша, подбежав к дверце со стороны водителя. – Уайлдвуд, кажется, недалеко.

– Пять километров, – ответил шофер.

Глаза у Марши не привыкли к темноте, но она видела, что за рулем мужчина лет шестидесяти. От него несло перегаром.

– У вас бензинчика не найдется?

– Найдется.

Шофер спустился на землю, обошел сзади грузовик и начал тянуть брезент, покрывающий полкузова. Марша почувствовала невыносимый запах мертвечины. Нетвердо стоявший на ногах незнакомец напомнил ей Ники. Они что, все пьют на работе?

– Помогите-ка мне, леди. – Сайкс знал, что у него мало времени. В любую минуту может подъехать какой-нибудь автомобиль. – В кабине под сиденьем мой фонарь. Достаньте, пожалуйста.

Марша открыла правую дверцу и нагнулась вперед. Внезапно ее словно электрическим током ударило. Казалось, будто тысячи раскаленных иголок впились в ее мышцы. Она совершенно обессилела. Две крепкие руки втолкнули Маршу в кабину. Сайкс обошел машину спереди – нырнул за руль и включил сцепление. Операция отняла у него три минуты.

Маршу качнуло вперед. Она ударилась о микрофон на приборном щитке и рассекла бровь.

Сайкс выругался и втащил ее на сиденье.

* * *

Сайкс вывел грузовик на грязную проселочную дорогу, ведущую к болоту, и остановился в густой роще. Дальше тянулся забор. Прежде чем он выключил фары, Марша успела разглядеть на заборе желтый ромб – знак опасности химического заражения.

Сайкс взвалил Маршу на плечи и понес через проход в сетке-рабице. При свете луны она видела, что они на свалке. Два раза он сбрасывал ее на землю, останавливался, отдыхал.

Сайкс донес Маршу до старого автобуса, залез в него и, ухватив ее под мышки, втащил внутрь. В автобусе было темно. Он чиркнул спичкой, зажег керосиновый фонарь и поволок Маршу к раме заднего сиденья, застланной грязным матрацем. Она с ужасом увидела, что по краям рам приварены металлические кольца.

Он привяжет ее к ним и изнасилует. Господи, помоги!

Сайкс достал из пачки сигарету, постучал ею о циферблат часов, закурил.

Потом вытащил откуда-то пластмассовые наручники и, раздвинув Марше руки и ноги, защелкнул браслеты на кольцах. Зубами он оторвал от катушки со скотчем кусок ленты и заклеил ей рот.

– Ты тут пока полежи, милочка. А потом позабавимся.

Он ухмыльнулся и задул фонарь.

Джон Пейн сидел у себя в гостиной и ритмично покачивался в кресле-качалке. Взор его был устремлен на телевизор, но Энга знала, что передача его не интересует.

Они часто заговаривали о том, что надо бы купить небольшое ранчо за городом, в Ланкостере, но так и не купили. Планировали совершить экзотическое путешествие на Гавайи или в Австралию. Но вскоре желание куда-то ехать пропало.

Они встречались здесь, в этой гостиной, и делали вид, что они – муж и жена, хотя их брак давно распался.

– Ты ей нравишься, – сказала Энга.

Джон в недоумении посмотрел на нее.

– Брось, Джон, будто я не вижу. Вечно вспоминаешь, какая она умная, какая у нее невероятная интуиция, а сам думаешь лишь о том, как она к тебе относится. Ты, наверное, боишься, что будет со мной? Не бойся, не пропаду. Иди к ней, а я постараюсь кого-нибудь себе найти.

Джону не хотелось обижать Энгу. Он даже любил ее по-своему, но не так, как ей было нужно. Он не испытывал к ней такого глубокого чувства, какое испытывал к Черри.

– Я знаю, ты ни разу не изменил мне, не изменил физически. И ты не виноват в том, что тебе понравилась другая женщина. Когда вернешься, мы обсудим детали.

Она приблизилась к нему, положила руки на плечи и поцеловала в голову. На волосы ему упало несколько слезинок.

Энга вышла из комнаты.

Уайлдвуд, штат Нью-Джерси