И кстати, жертвами клуба далеко не всегда были только сторонники создания ДВСов. Нередко от рук исполнителей тайного клуба погибали конкуренты, подвизающиеся на той же ниве, строительства паровиков. Как говорится – ничего личного.

И вот с этим русским он впервые дал слабину. Возможно, причина в том, что он слишком уж много о себе возомнил. Ему захотелось лично взглянуть в глаза тому, кто столь решительно и неожиданно возник на его пути. Очень может быть, что Голубев не справился с задачей стараясь выполнить приказ своего патрона.

Потом Дайсон впервые проявил нерешительность, когда столь неожиданно поднялась шумиха в прессе, и обыватели буквально вздыбились в праведном гневе. Ему бы не откладывая убрать возникшую проблему. Он же, смалодушничал, и решил пойти по другому, менее рискованному пути. А он привел его к противостоянию с русской разведкой.

Нет, он лично не беседовал с русскими. Этой чести удостоился его правая рука, и исполнитель, Эдвард Аттвуд. Но русские недвусмысленно дали понять, что знают, кто именно получит послание от русского императора. Николай Второй подчас поражал своей жесткостью. Взять хотя бы его цепного пса Столыпина, который в кратчайшие сроки буквально утопил в крови революционеров-террористов.

И Дайсон испугался. Не за себя. Он боялся погубить труд всей своей жизни. Не хотел навредить своим наследникам, а они бы непременно пострадали в этом противостоянии. Поэтому он решил задавить этого выскочку в конкурентной борьбе, успокоить обывателя серией статей, и только потом, когда он будет уже никому не интересен, разобраться с ним окончательно.

Но…

Этот русский был полон неожиданностей. Этот автопробег… Дайсон не без оснований полагал, что эта гонка акт отчаяния со стороны Пастухова. (Он даже запомнил фамилию русского выскочки.) Пятьдесят восемь паровиков, против четырех ДВСов. Преимущества первых очевидны любому. Дайсон уже праздновал свой триумф, и приказал разработать последующую операцию по тихому устранению тех, кто посмел встать на его пути…

Раздавшийся нерешительный стук в дверь кабинета, прервал его мысли.

— Кого там принесло? — поинтересовался он, старческим дребезжащим голосом.

Подумать только. А ведь еще год назад, он говорил твердо и уверенно, внушая всем окружающим трепет и уважение.

— Разрешите, мистер Дайсон?

— Проходи, Эдвард. Нечего заглядывать через приоткрытую дверь, как нашкодивший школяр.

Аттвуд не преминул воспользоваться приглашением. Правда выглядел он при этом именно как провинившийся. Н-да. Были для этого основания. И пусть не во всем была его вина, тем не менее, он чувствовал, что подвел человека, которому многим обязан в своей жизни.

— Вы вызывали меня, мистер Дайсон? — остановившись посреди кабинета, поинтересовался гость.

— К чему спрашиваешь, если знаешь, что вызывал, — недовольно пробурчал старик, обходя стол и устало опускаясь в свое рабочее кресло. — Проклятая болячка. И в могилу не сводит, и сил совсем лишила. Не надо стоять, мой мальчик. Присаживайся.

— Благодарю, мистер Дайсон.

— Это правда, — старик потянулся к газете, и взяв ее двумя пальцами за уголок, бросил ее через стол, в сторону посетителя.

— Сильно приукрашено, но в целом правда, — даже не потянувшись к газете, а только скользнув по ней взглядом, ответил Аттвуд.

— И в чем же там преувеличение?

— Котел «Марка» не взорвался, и кабину не разнесло в клочья. Да и грузовик вполне подлежит восстановлению. Даже в полевых условиях и при наличии имеющихся запчастей.

— Не забывай, что ты говоришь с неплохим инженером. И я пока не впал в старческий маразм, чтобы не понимать, какие именно повреждения может получить водотрубный котел в подобных условиях.

— Извините, мистер Дайсон.

— Ладно. Не важно. Но из твоих слов следует, что спасение бедолаг и их грузовика этим русским, на своем КАЗе – правда?

— Да, мистер Дайсон.

— И то, что автомобиль двигался с полностью погруженным в воду двигателем, тоже правда?

— Да.

— Та-ак. Веселые же дела у нас творятся. Мы делаем ставку на то, что задавим этот концерн своей массой. А в результате? Он уходит в отрыв на самом старте, получив изрядную фору, не нарушив регламента, и произведя настоящий фурор.

— Но ведь ушла только одна машина. Три другие остались с остальными участниками гонки.

— Это не имеет ровным счетом никакого значения, — устало отмахнулся старик. — Он уже разворошил осиное гнездо. Газетчики заливаются соловьем. И заметь, даже те газеты, где мы имеем своих прикормленных репортеров. Мы можем с этим что-нибудь поделать?

— Если только возьмем на себя щедрое финансирование газет, — пожав плечами, ответил Аттвуд.

— Ты хотел сказать, всех газет, — хмыкнул хозяин кабинета.

— Именно, мистер Дайсон. Обыватель обожает жареные и будоражащие кровь вести. И газетчики готовы душу запродать за возможность выдать нечто эдакое.

— Иными словами, этот раунд мы снова проиграли, — вздохнул старик.

— Да, мистер Дайсон.

— Ты не выглядишь совсем уж расстроенным. Значит, предполагал подобное развитие событий. Говори.

— Я помню о том, на что намекал русский резидент. И помню о вашем указании, не предпринимать резких движений.

— Но ты все же кое-что предпринял.

— Мы просто распустили слух, что по определенному маршруту пройдет автопробег, и что даже если за пленников никто не заплатит достойный выкуп, сами автомобили стоят достаточно дорого, чтобы оказаться достойной добычей.

— Та-ак. Ну и как ты до такого додумался? Бандитам ведь плевать. Станут хватать всех подряд.

— Совершенно верно. Но в первую очередь это коснется того, кто вырвется вперед.

— А если бы первым был паровой автомобиль?

— Во-первых, на нас играет преимущество в количестве паромобилей. Во-вторых, первым оказался Пастухов, собственной персоной. Предъявить нам русские ничего не смогут. О гонке трубили на всех углах, и в Китае в том числе. К тому же, высылать дополнительные патрули из-за одного, оторвавшегося от общей массы, китайцы не будут. И кстати, это оговаривалось в предварительных договоренностях.

— Ну что же, звучит неплохо. А может подбросить слушок, что русские перевозят золото для монгольских князей. Царь Николай наверняка спит и видит, как бы вернуть протекторат России на территории Монголии. Так что в это поверят сразу и бесповоротно. И даже если хунхузы оплошают, японцы вывернут русских наизнанку.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Отчего же? Сомнительно, чтобы эти слухи связали с нами. Слишком многим не нравится то, насколько прочны позиции русских в Китае. Так что, они вполне могут исходить из королевского дворца, или американского Капитолия.