И сам же ответил: Я думаю, выражу общее мнение, конечно наверх. Второй этаж.

Мы согласились, Октай провёл нас в зал и переговорил с официантами, которые разместили нас в отдельном кабинете.

Октай устроился поудобнее в кресле, вынул из внутреннего кармана листы и, тряся ими, спросил:

− Колитесь, откуда это у вас? Как они к вам попали?

Мы опустились в кресла, а я сделал удивлённое лицо.

− Впервые вижу, − я посмотрел на Октая, затем сузив глаза, взглянул на листы и развёл руками. − Это не я и почерк не мой. Как будто Фуада. Эти художники народ непредсказуемый, что хочешь могут нарисовать на бумажке.

Мы оба повернулись лицом к Фуаду, а он вопросительно посмотрел на нас.

− Конечно, сразу всё валят на художника, − потом зевнул во весь рот и закинул ногу на ногу. − Это грубый стереотип! Если художник, то на него можно вешать всех собак? Вероятно, мне следовало бы расстроиться, но на пустой желудок я плохо соображаю и не пойму, что это за бумажки и что вы от меня хотите. Может вначале по маленькой?

− Зачем же, можно и по большой,− продолжил я, поёживаясь.− Хотя бы крепкого чая для начала.

Мы умолкли, ожидая следующего вопроса.

Октай окинул нас взглядом и усмехнулся.

− Хорошо, ещё есть время,− пробормотал он, кивнул и коснулся кнопки в стене.

Неожиданно дверь позади нас открылась, и в кабинет вошёл официант. Прошептав ему на ухо, как я понял, наши пожелания, друг потёр ладони:

− Извините, я забыл, что вы промокли, погода у нас не ахти, но бывает и похуже. Снег видели? − гордо произнёс он и прокашлялся − Горячий чай вам поможет.

Официант появился, бережно держа тяжёлый поднос, и в комнате запахло крепким душистым чаем. Фуад сразу расцвёл, поёрзал в кресле, затем встал и как самый молодой разлил чай по стаканам. Чаепитие и разговоры продолжались, пока Октай решительно не произнёс:

− Надо отчитаться. Расскажите подробнее всё, что связано с этими цифрами.

− С самого начала? − спросил я.

−С самого, самого.

− Это займёт много времени, − возразил Фуад.

− Полетите ночным, так что времени у нас больше, чем достаточно. Начинай.

Я вздохнул и развёл руками:

− Если считаешь нужным.

Фуад снова вопросительно посмотрел на меня. Октай метнул на Фуада быстрый взгляд опытного криминалиста, затем снова перевёл его на меня:

− Бросьте шутки, дело намного серьёзнее, чем вы думаете. Вы в дерьме, ребята!

Я скосил глаза на Фуада, и на несколько минут наступило молчание. Октай что-то хотел добавить, но я оборвал его, нарушив тишину:

− Это ты для улучшения аппетита нам говоришь?

Фуад вытаращил глаза, хмыкнул и отодвинулся от стола:

− Прекрасно, мне в горло уже ничего не полезет.

Октай приподнялся из кресла, постучал пальцем по столу, скосил глаза и шёпотом сказал:

− Тогда выйдем, здесь не всё можно…

Мы вздохнули и снова замолчали. Октай встал из-за стола и пошёл в сторону двери, а мы последовали за ним. Из кухни тянуло ароматом молодой зелени и свежих овощей.

− Только что прилетел самолёт из Баку, − пояснил мимо проходящий официант.

Нам оставалось только посмотреть ему вслед и тяжело вздохнуть. Мы прошли по второму этажу в дальний угол аэропорта, Октай показал удостоверение, и нас пропустили на открытый балкон, выходящий на взлётную площадку. Уже у входа на балкон Октай огляделся, повернулся к нам и заговорил:

− Аппетит пропал? Может свежий воздух поможет? Вы, не зная, влезли не в своё дело. Теперь слушаю вас.

Я начал, Фуад присоединился, и мы, дополняя друг друга, рассказали подробно обо всём, что произошло. Дойдя до нашей поездки в Стамбул, я бросил мимолётный взгляд на Фуада, и пропустив события в Стамбуле, плавно перешёл к тому, что произошло в Москве. Всё получилось на удивление складно, хотя мы и не готовили заранее какую-то особую тактику поведения с нашим другом.

Октай подождал, пока мы закончим, и лишь потом начал задавать вопросы.

− Всё, мы отказываемся отвечать на вопросы, пока нас не накормят.

− Теперь слушайте, следопыты. Это я говорю только вам…хотя и вам многое знать не надо, но я расскажу во что вы влипли.

Фуад фыркнул.

− Без комментариев, − живо отозвался Октай. − Вас сегодня утром засекли камеры наблюдения на углу Ленинского проспекта, вернее, засекли только одного фыркающего с косичкой, − и повернулся к Фуаду. − Это факт и твоё счастье, что был туман, и картинка получилась размытой. Обвиняют вас в убийстве ответственного работника ФСБ майора Клавдии Романовой и двух оперативных работников.

Я посмотрел на Октая:

− Значит, это они стучались в квартиру Арама и дожидались нас на выходе?

− Оперативники сидели на заднем сидении? − спросил Фуад, затем быстро добавил: − Когда мы убегали, из машины раздавались одиночные выстрелы, но они стреляли не в нас.

− Ничего себе дела, постой, − возразил я, взяв под руку Октая. − Пара вопросов, во дворе были десятки вооружённых людей в камуфляжной форме, а убили мы, безоружные люди?

− Вы сможете доказать? По информации, двор был безлюден, только вас, двух подозрительных лиц, видели на месте убийства, − и он кивнул на нас.

− И что ты собираешься делать дальше? − спросил Фуад.

− Да он над нами издевается, − возмутился я и выразительно посмотрел на Фуада.

В ответ Фуад кивнул и мягко обнял за талию Октая:

− Малик, на нас навесили уже убийство троих. За издевательства давай скинем его головой вниз. Одним убийством больше, одним меньше, срок один…

Я прервал его и обратился к Октаю:

− Покормил бы его, он может добровольно пошёл бы сдаваться, а теперь даже не знаю, чем тебя помочь. Так что ты давай думай, как выбраться из лап голодного Фофы.

Октай дёрнулся, тогда Фуад ещё сильнее прижал его к себе.

− Ты держи его, держи. Пока мы думаем.

Я, не торопясь, обошёл вокруг них и, покачав головой, сказал:

− Да, в тяжёлое положение ты попал. Не дёргайся, силёнки у тебя уже не те, растратил силёнки, бегая за «преступниками» вроде нас − терпеливо пояснил я, − и молодыми стюардессами, одну я даже помню, летала в Париж. Лидой звали. Красивая была, чертовка.