– Точнее некуда.

Секундная пауза.

– Так. – Взгляд Михаила стал жестким. – Значит, так…

Но тут судьба сама сделала главный ход.

За оградой раздался какой-то неясный шум, скрип – и вдруг пронзительный женский вопль:

– Ребята! Спасите нас! Эти гады…

– Заткнись, сука! – истерично взвизгнул кто-то – и грохнул выстрел.

– А-а! – оборвался вопль.

– А, твари!.. – Пашка вскинул автомат, и тут его никто сдержать не успел.

Очередь хлестнула по верху забора, взметнув бетонную пыль. Попал ли Пашка – неизвестно, да и не суть важно.

Теперь одно – бой!

– Бей поверху! – гаркнул Зверев. – Не давай головы поднять! Мустафин – за руль! Тарань давай…

Четыре ствола врезали по цели. Бетонная крошка полетела тучей. Мустафин бросился к машинам, запрыгнул в фургон, а Зверев, пригнувшись, кинулся к забору, вбок от линии огня.

– Не зацепи! – крикнул он Костенко.

Счет – на секунды.

Михаил выдернул чеку «лимонки», умелым, точным броском переметнул гранату через забор и сразу же за ней – вторую.

Там кто-то истошно завопил, но тут хлопнуло – игрушечно, совсем не страшно, и хлопнуло еще раз. Вопль – как срезало. И за стеной точно обрушилась какая-то мебель.

– Вперед! – Зверев махнул рукой.

Грузовик рванул прямо на ворота. Мустафин успел крикнуть в окошко:

– За мной!

Они с Михаилом отлично поняли друг друга.

Пехота ломанулась вперед в пыльном вихре, поднятом машиной.

Зверев обернулся, заорал:

– Всех – в решето!

Фургон с разгону вышиб ворота – их половинки расшвыряло в стороны, правая с адским грохотом слетела с петель. Мустафин, держа руль, открыл огонь короткими очередями прямо через лобовое стекло. Кто-то дико, предсмертно крикнул. Два-три беспорядочных выстрела – и топот ног. Мустафин круто, с визгом тормозов, завернул грузовик влево.

Преследователи влетели на складскую территорию.

Алексей увидел слева и справа от ворот кучи упавших то ли стеллажей, то ли строительных козел – видно, на них и сидели бандиты, пялясь поверх забора. Но теперь все это было повалено, раскидано, и вперемешку со стеллажами валялись трупы, посеченные осколками гранат.

Справа вразнобой захлопали выстрелы. И тут же резко, зло ударил «Абакан» старшего сержанта.

Остатки грозной банды Пятый лагерь улепетывали врассыпную. Мустафин на грузовике погнался за кем-то влево, а вправо бежали, озираясь и даже пытаясь отстреливаться, трое. Вернее, стрелял один – пулял, не целясь, в белый свет из карабина «Сайга», двое других неслись в страхе со всех ног.

Алексей вскинул автомат. «Абакан» сработал четко, почти без отдачи. Пацан с карабином запнулся, судорожно вскинулся – так, точно его дернули за волосы, и боком, неловко упал. Ружье отлетело в сторону. Меркурьев лупанул очередью по двоим бегущим, одного подбил. Тот кувыркнулся с разбегу, но вскочил и пустился дальше, почти не хромая, – страх сильнее боли.

Стрельба взметнулась за спиной Алексея, и он услышал вдруг глухие, точно из подземелья, крики:

– Ребята! Бейте их! Мы с вами… – и что-то неразборчиво.

Рядом возник Павел. Он тщательно целился. Затем ствол его автомата брызнул неярким прерывистым пламенем. Еще один бегущий – не хромой, другой – растянулся на асфальте.

– А-а! – возликовал Пашка и бросился вдогонку.

– Стой! – крикнул Меркурьев. – Шут с ними!..

Но Павел, весь в задоре, не услышал. Он несся, стреляя на бегу.

Алексей обернулся.

Бой кончился. Несколько уцелевших из Пятого лагеря лежали – мордой в землю, руки на затылок. Кто-то из наших – Костенко?.. да, он – держал их на мушке. Зверев и Мустафин со стволами наперевес приближались к одному из складов. Фургон стоял с распахнутой левой дверцей. Из выхлопной трубы призрачно-торопливо летел бледный дымок.

Тревожно екнуло сердце: а где же студент с Тамарой?! Алексей побежал к площади перед воротами.

4

– Эй! – крикнул он еще издалека. – Все целы?

– Мы здесь!.. – вновь послышались глухие голоса, и до Алексея вдруг дошло, что голоса эти женские.

– Рябинин где? – не оборачиваясь, окликнул Зверев.

– Преследует противника, – Меркурьев заговорил языком военных сводок.

– Так совсем без молодежи останемся… – проворчал Мустафин и кивнул вправо: – Слышь, командир, по-моему, оттуда крики.

Нехорошая догадка кольнула Алексея. Он обежал грузовик…

И увидел, что Тамара Викторовна стоит на коленях над распростертым телом. Она обернулась, увидела Меркурьева.

– Костик погиб, – потерянно вымолвила она.

Алексей встал точно вкопанный, медленно утер лицо рукавом. Твою мать, еще одного потеряли!

– Царство небесное, – пробормотал он.

Ему тоже было жаль парня, хотя и знал-то его сутки… но на войне и это немало. Однако чувства в сторону – с ними тут долго не протянешь!

– Лежать! – зло сказал Костенко одному из пленных. – Не ерзай, срань!

– Да у меня это… рука… я это…

– Лежать, я сказал! – И сержант толстым башмаком встал на локоть лежащего, с силой нажал. Что-то хрустнуло.

– Ой, бля-а!.. – заскулил юный гангстер.

– Заткнись! – Башмак увесисто пнул по тощим ребрам. – Кто нашего парня порешил?!

– Это не я-а…

– А кто? – Еще пинок в ребра.

– Уй, бля… Не знаю!..

– Все ты знаешь, еблан поганый. Ну?

– Да не знаю, бля буду!..

Издали донесся легкий топот. Алексей оглянулся: рысью сюда бежал Павел. Журналист мельком позавидовал энергии студента; сам он под своими тяжкими одеждами был весь мокрый, пот противно щипал лицо… а Пашка в бронике носился пулей – вот она, молодость!

– Удрать хотел, сволочь! – задыхаясь, возвестил Рябинин. – Завалил я его… Это что?

Голос съехал в никуда: Павел увидел мертвого друга. Окаменел. Потом резко поднял голову:

– Как это?

– Ну как-как! – буркнул Костенко. – Вон, у них спроси как, – кивнул на покорных бандитов.

– Ах, вот как, – со зловещим спокойствием сказал Павел и спрашивать ничего не стал.

Длинная очередь хлестнула по лежащим.

И вновь, как тогда, в технопарке, Алексею почудилось, что он попал в мгновенный обморок – тела дергались, как Петрушки на ниточках, и тут же бессильно обмякали. Миг – и четыре новых трупа на земле.