Отправка собранного риса. Источник: GG

В 1732 году в западной части страны случился очередной неурожай, и за несколько месяцев и без того не дешевый рис подорожал в четыре раза. Вассалам сёгуна снова стало хорошо, однако возникла угроза голода, и правительство решило выбросить на рынок запасы из хранилищ и запретить торговцам массовую скупку риса. Народный гнев обрушился на Такама Дэмбэя, разбогатевшего на правительственном подряде: толпа разгромила его осакскую усадьбу.

В следующем, 1733 году снова выдался богатый урожай, и цены на рис резко упали. Ёсимунэ опять вмешался и указом установил их нижнюю границу: тех, кто покупал или продавал рис дешевле, сурово наказывали. Однако цены продолжали падать, их искусственное сдерживание потянуло за собой платежную систему и в конце концов обесценило деньги. Все кончилось денежной реформой 1736 года. Так стремление восьмого сёгуна улучшить жизнь государственных служащих привело к масштабным преобразованиям в хозяйственно-экономической жизни страны.

Обмер полей и оценка урожая. Источник: MR

Возделывание риса в провинциях и его поставки в центр составляли основу хозяйственно-экономической жизни страны. Здесь переплетались жизненные интересы всех слоев населения, а где переплетение интересов, там и обходные пути к обогащению. От размера рисового оброка с той или иной провинции, уезда или деревни зависело их благополучие, а часто и выживание. В начале правления Токугава норма изъятия риса в крестьянских хозяйствах составляла 6о % — в соответствии с постулатом Иэясу о том, что крестьянину нужно оставлять риса ровно столько, “чтобы он и жить не жил и умирать не умирал”. В дальнейшем, по мере роста производительности труда, размер оброка снижался, и через 100 лет он составлял менее 30 %. Однако в распоряжениях бакуфу постоянно отмечалось, что, несмотря на значительное снижение поставок риса в казну, жизнь крестьян не улучшается, чему виной взятки и выплаты инспекторам и переписчикам с целью занижения нормативов.

Один из руководителей бакуфу, государственный советник Араи Хакусэки (1657–1725), также об этом знал и пробовал переломить ситуацию. В 1712 году он реформировал институт наместников бакуфу и ужесточил контроль над их деятельностью. На следующий год поставки риса в казну возросли почти на 20 % [Оиси, 1993].

Нормы поставок определяли переписчики. Непосредственно перед сбором урожая они выезжали на поля и на месте оценивали его перспективы; так исчислялся объем поставок риса. Эта система позволяла учитывать ежегодные колебания, но и оставляла место для злоупотреблений. На землях Токугава за поставки отвечали наместники, в удельных княжествах — вассалы князя, но контрольные цифры определяли не они, а нижестоящие инспекторы и переписчики. Их-то и встречали радушно в сельских общинах, надеясь безграничным гостеприимством добиться заветного снижения поставок. Часто это удавалось. В фольклоре и провинциальных хрониках сохранилось множество историй о чиновниках, разъезжавших по деревням с домочадцами. Их ублажали, как могли.

В октябре 1815 года в провинцию Синсю (префектура Нагано), в уезд Иида прибыли два инспектора бакуфу в сопровождении младших чинов. Они должны были объехать все 33 деревни уезда, оценить будущий урожай и объем поставок. На первом же постоялом дворе к младшим переписчикам явились делегаты от селян, отправленные советом старост. Мол, хотим посоветоваться: как договориться с инспекторами об одном важном деле? Чиновники предложили: у вас в уезде 33 деревни, значит, есть смысл скинуться по одному рё золотом — тридцать рё инспекторам будет в самый раз, а остаток мы возьмем себе за труды. Деньги небольшие, поэтому если бы вы нам в долгой командировке немного помогли. На дворе-то уже прохладно, а нам на постоялом дворе печурку плохонькую в комнату поставили. Да и кормят нас не так чтобы очень — хорошо бы питание нам организовать, да и сакэ почаще. И скучновато у вас вечерами. Нельзя ли девушек каких-нибудь нам для компании? Ходоки собрали на совещание старост 33 деревень, и те приняли условия. Улучшение быта — сразу, деньги — после составления справок.

Бытовые вопросы быстро уладили с постоялым двором, а за девушками решили обратиться к профессионалам. В соседнем городке Иида жила Отаки, известная в округе “опекунша” молодых девушек. После долгих и хитрых деревенских переговоров договорились с хозяйкой о цене, и две девушки выехали к месту назначения. Только вот с нарядной одеждой у них было плохо: закон запрещал местным проституткам красиво одеваться. Пришлось селянам раскошелиться еще и на два хороших кимоно напрокат. Девушки пришлись переписчикам по душе и сопровождали их до конца командировки, так что все остались довольны. Детали этой вполне рядовой сделки стали известны благодаря педантичности одного из старост, который вел летопись (Симадаки, “Записи [деревни] Симада”). Правда, в тексте не говорится о том, насколько удалось занизить нормы поставок, поэтому судить об эффективности взятки трудно.

Есть и более конкретные документы. Например, рапорт управляющего шелковичной плантацией торгового дома Мицуи. Плантация располагалась неподалеку от Осаки. Ее ежегодно проверяли инспекторы бакуфу, определяя выход шелка-сырца. Инспектор осматривал каждое тутовое дерево, считал коконы и определял выход нити и объем поставок в центр. Так вот, управляющий с чувством глубокого удовлетворения докладывал в головную контору, что из имеющихся на плантации 395 коконов тутового шелкопряда инспектор включил в официальную справку только 155, то есть 39,2 %. Стало быть, объем поставок будет исчисляться исходя из этой цифры. Остальные 240 коконов остались неучтенными, в полном распоряжении хозяина плантации. Эффект от подношения инспектору полностью себя оправдал [Оиси, 1993]. В противоположность первому случаю, здесь неизвестен размер взятки, зато известен результат.

С коррупцией боролись многие правители, в том числе оставивший о себе неоднозначную память пятый сёгун Цунаёси. Придя в 1680 году к власти, он первым делом поручил Административно-финансовому магистрату (Кандзё бугё) провести тотальную инспекцию земель, принадлежавших дому Токугава. Ситуация улучшилась, но ненадолго; вторая половина 30-летнего правления Цунаёси вошла в историю как неблагополучное в этом отношении время.

Следующую атаку на коррупцию предпринял восьмой сёгун Ёсимунэ, тоже вскоре после своего вступления в должность. Для этого у него были веские основания. В правление первого сёгуна Иэясу владения Токугава ежегодно приносили до 1 миллиона коку риса, а через сто с небольшим лет, при Ёсимунэ — 4 миллиона 600 тысяч коку. При таких объемах занижение поставок ощутимо сказывалось на бюджете. Земли Токугава контролировали от 40 до 50 наместников в ранге хатамото, но получали они за службу 60 коку риса в год — не намного больше, чем фрейлины первого разряда в замке Эдо. Состоятельные старосты этим пользовались, и злоупотребления в провинциях цвели махровым цветом.