Брэнд наслаждался каждым пульсирующим движением жены, то сжимавшим, то отпускавшим его меч. Он молчал, почти не проявляя никаких эмоций, однако наблюдал за женой, его взгляд проникал в нее так же глубоко, как и его тело.

Бринна жаждала увидеть ту грешную, чувственную улыбку, какую видела на его лице тогда, в лагуне. Она думала, что эта улыбка будет означать ее победу. Но теперь поняла, что ее победа в нежном изгибе его бровей, в его страстном жадном взгляде, который будто впивал ее лицо. Все говорило о том, что просто взять ее Брэнду уже недостаточно. Он хотел давать.

В молчаливой страсти мужа она слышала, как его сердце бьется в сладком признании капитуляции.

Он не произнес ни слова даже потом, когда лежал на ней усталый, дрожащий. Он лишь обнял ее и с любовью поцеловал в лоб, щеки, губы. Закрыв глаза, Бринна гадала, действительно ли она видела его любовь или это только ее упрямое желание. Она хотела спросить и не осмеливалась, боясь, что ошиблась.

– Я жажду, – прошептала она, ведя пальцами по его груди.

– Я тоже, – хрипло ответил Брэнд.

– Воин снова просыпается.

– Oui.

Изящные пальцы скользнули под одеялом вниз, чтобы определить, готов ли меч к бою.

– Теперь позволь мне доставить тебе удовольствие, как я обещала. – Бринна продолжила свои ласки, чувствуя, как по телу мужа прошла дрожь.

– Где ты могла научиться доставлять мужчине удовольствие таким образом? – простонал Брэнд, закрывая от наслаждения глаза.

– Алисия многое рассказала мне. Она ведь турчанка. Жила в гареме султана до того, как мой отец привез ее сюда.

– Теперь ясно, почему Данте постоянно улыбается.

– Завтра и ты будешь так же улыбаться, мой воин.

Бринна прижалась губами к его мускулистой шее, потом язык проложил огненную дорожку к груди. От его мужского запаха голова закружилась, словно от глотка хорошего вина. Она вспомнила, как он пил ее соски, втягивая их ненасытными, хотя и нежными поцелуями. Бринна испробовала это на муже и тайком улыбнулась, когда услышала его сдавленный стон.

– Я схожу с ума от одного твоего вида, женщина, – хрипло сказал Брэнд.

– Правда? – спросила она и провела языком по его животу.

Брэнд изогнулся, охваченный жаром, пока губы жены ласкали его тело. Бринна даже не подозревала, что дарить удовольствие столь же приятно, как и получать его.

Внезапно Брэнд подумал, что больше не сможет вынести эту пытку, и поднял ее голову.

– Иди сюда.

– Куда?

– Прямо… сюда.

Он тянул Бринну к себе, жадно ища ее рот.

Время перестало существовать, пока их тела двигались в безупречном ритме. Брэнд поднимался ей навстречу, лаская затвердевшие соски, нежно покусывая их.

– Дай твоему запаху пропитать меня, Бринна, – шептал он.

Ей казалось, что сейчас он пронзит ее насквозь и она умрет прямо на нем. Она уже в который раз выкрикнула его имя и вцепилась ногтями в его мускулистые плечи. Брэнд наслаждался реакцией жены, пока сам не закричал от ни с чем не сравнимого удовольствия.

Они заснули, когда ночь, словно дымчатый туман, покрыла Эверлох. И впервые за долгое время Брэнд не видел кошмаров.

– Вставай, Брэнд!

Он так резко поднялся, что сидевшая на краю постели Бринна чуть не упала.

– Ты всегда так просыпаешься? – криво улыбнулась она и покачала головой.

– Как?

– Так, словно ждешь, что кто-то ночью прокрадется в твою комнату, чтоб безжалостно убить тебя.

Брэнд по привычке сразу взглянул на очаг, где пламя жадно лизало дрова. Затем перевел взгляд на окно, за которым, будто громадный подсолнух, висело солнце, приветствуя новый день.

– Солнце давно встало? – Он не верил своим глазам, ибо всегда просыпался на рассвете.

– Уже поздно, муж. Боюсь, мы проспали все утро.

– Правда? – Брэнд посмотрел на нее и лениво улыбнулся. – Это хорошие новости.

– Отнюдь! – Радостная улыбка жены согрела ему душу, он любил, когда она улыбается. – Пока мы спали, вернулся Вильгельм.

– И что? Почему тебя вдруг так обрадовало его возвращение?

– Потому что я скучала по герцогу, дурачок, – счастливо пропела она. – Давай, одевайся.

На этот раз Брэнд не поверил своим ушам. Наверно, он еще спит.

– Ты скучала по Вильгельму? По этому дикарю из дикарей?

Бринна отмахнулась от его слов:

– Вильгельм так же безобиден, как котята в хлеву.

– Нет, красавица, – засмеялся Брэнд. – Он более опасен, чем десяток голодных львов.

– Только не для меня.

Бринна спрыгнула с постели и начала искать рубиновый обруч, брошенный куда-то прошлым вечером. Обнаружив его на полу, она быстро закрепила им волосы, чтобы медная грива не падала на лицо, и повернулась к мужу. Брэнд восхищенно смотрел на свою богиню. Яркий солнечный свет заливал ее с головы до пят, она будто купалась в нем. Ей не требуется никакого света для сияния! Бринна самая прекрасная из всех женщин, и никто, взгляни на нее сейчас, не стал бы с ним спорить. Хотя Брэнд видел в жене совсем другую красоту. Она как рассвет, как весна, пробуждающая мир от зимней спячки. Весна, заставляющая семена давать ростки, которые тянутся из земли к небу и жизнетворному солнечному теплу.

– Ты встаешь? – улыбнулась Бринна.

– Oui, встаю.

– Ты заставляешь Вильгельма ждать.

– Интересно, что произошло между вами за те несколько часов, проведенных в лесу? – Муж сдвинул черные брови, но в уголках рта скрывалась чуть заметная улыбка.

– Ничего, – снова пропела она. – Мы просто разговаривали о битвах, преданности и других скучных вещах. Ты не должен беспокоиться, любовь моя. – Бринна вернулась к постели, упала в его объятия и хихикнула. – Вильгельм слишком волосат для меня.

– Хорошая мысль. Боюсь, мне придется отрастить волосы до пояса, чтобы также понравиться тебе.

– Неужели отрастишь?

Брэнд кивнул.

– Мой любимый, – прошептала она.

Чю-то в нем изменилось, об этом сказали его глаза, только Бринна не смогла определить что. Что-то живое появилось в них, может быть, долгожданный ответ на ее любовь.

– Иди, женщина, – улыбнулся Брэнд. – Встречай своего разлюбезного воина, пока я не заставил его прождать еще два часа.

Бринна помедлила. Увы, что бы ей ни почудилось во взгляде мужа, это уже исчезло. Она встала, поцеловала его в подбородок и начала разглаживать ладонью замявшийся бархат юбок.

– Почему служанки не приносят мне одежду в супружескую спальню? – возмутилась она. – Я не могу ходить в твоих вещах или надевать одно и то же платье два дня подряд.