Боабдилю не верилось, что его ужасный дядя может потерпеть неудачу, и он обещал сдать Гранаду в обмен на вассальное княжество. Но даже этот дегенерат не мог оставить город предков. Он отказался, и мавры вновь напали на Фронтеру, подстрекая к восстанию своих обращенных в рабство собратьев. Король Фердинанд возглавил две яростные вылазки в 1490 году, но мавры одержали победу и разгромили небольшой отряд английских лучников в Алендине. Наконец, в апреле 1491 года, христиане числом в 50 тысяч человек в последний раз осадили прекрасную мусульманскую столицу, наполненную беженцами. Гранадцы предвидели свою участь, однако, как и пулены в Акре, доблестно сражались. Крестоносцы почти пали духом, но потом прибыла королева Изабелла, чтобы заложить город Санта-Фе (Святая Вера). Город был построен за восемьдесят дней напротив Гранады в знак несокрушимой решимости. В ноябре Боабдиль уже отчаялся. Переговоры велись главным образом через командора ордена Сантьяго Гонсалво де Кордову, который бегло говорил по-арабски[83]. Последний султан Аль-Андалуса со слезами на глазах приветствовал своих погубителей 2 января 1492 года, после чего удалился в небольшое поместье в безлюдном Альпухарасе. Затем в город вошла христианская армия.

На башне Торре-де-ла-Вела в красной Альгамбре фрей Диего де Кастрильо, великий командор Калатравы, установил распятие, и, когда магистр Сантьяго возвел алое знамя святого Иакова Мавробойцы на белом коне, вся армия встретила его ревом «Сантьяго – рази, Испания!». Святая земля апостола Иакова была очищена от вавилонян, срок ее пленения истек. Братья сделали Реконкисту священной войной, и теперь она была завершена. Вход в Гранаду стал ее апофеозом.

Католические правители не хотели уничтожать военные ордена, они лишь хотели их контролировать. Португальский способ назначения малолетних детей на посты магистров показал свою эффективность. Как следует надавив на курию, папу Александра VI Борджа, который сам был арагонцем, убедили ратифицировать переход к короне магистерских постов Калатравы (после смерти Гарсии Лопеса де Падилья в 1487 году) и Сантьяго (после смерти Алонсо де Карденаса в 1493 году). Они не исчезли, но просто король управлял ими в качестве временной меры. Затем, в 1494 году, Хуана де Суньигу из Алькантары вынудили уйти со своего поста. Следующим шагом стало назначение – вместо избрания – клаверо и великих командоров, ставших королевскими лейтенантами. Но хотя корона присвоила магистерские посты ради государственных целей, жизнь в командориях мало изменилась[84]. Хуан де Суньига удалился в командорию с тремя рыцарями и тремя капелланами, где жил, тщательно соблюдая устав, и, когда Александр VI освободил всех членов испанских военно-монашеских орденов от целибата, это было скорее разрешение, чем реформа, и оно просто поставило их на одну ступень с Сантьяго. В качестве причины Александр VI указал на необходимость «избегать скандалов с наложницами», но многие братья продолжали хранить безбрачие.

Ни одно сильное правительство не стало бы терпеть у себя такие громадные корпорации. Вскоре после наступления XVI века орден Сантьяго, по некоторым подсчетам, владел 94 командориями с ежегодным доходом в 60 тысяч дукатов, а орден Алькантары – 38 командориями с доходом в 45 тысяч дукатов. Об ордене Калатравы нет точных сведений, но, видимо, он располагал 52–56 командориями с 16 приориями, которые приносили доход в 40–50 тысяч дукатов, а земельные владения ордена составляли не менее 64 деревень с 200 тысячами жителей. С точки зрения человека Ренессанса, такое богатство лучше использовать как инструмент королевского, а не церковного патронажа. И теперь, когда Реконкиста закончилась, упадок испанских орденов стал неизбежным. Новые централизованные монархии приняли на себя руководство братствами, а назначением магистров ведали королевские советы. Этот упадок, однако, происходил постепенно; в 1508 году кардинал Хименес предложил перенести штаб-квартиру Сантьяго в Оран, а уже в 1516 году Тринадцать в Уклесе попытались выбрать магистра. Затем, в 1523 году, Карл V официально передал управление магистерствами Сантьяго, Алькантары и Калатравы в ведение королевства и в 1527 году вверил их доходы банкирскому семейству Фуггер. К середине века военные ордена превратились практически в перечень должностей для предоставления королевским фаворитам титулов, дворцов и пенсионов, даже если по каноническому праву ордена считались религиозными. Иберийское военно-духовное призвание сошло на нет, хотя в течение многих лет оставалось прекрасным призраком.

Но в то время как иберийские ордена долго клонились к своему закату, мальтийские рыцари, напротив, стали играть еще более заметную роль в жизни Испании и Португалии. Этот орден стал гораздо популярнее Сантьяго или Калатравы. Великие приоры Кастилии и кастеляны Ампосты часто были принцами крови, как и приоры Крату в Португалии.

В 1500 году казалось, что у португальских братьев-рыцарей еще есть будущее в Африке или Индиях, хотя рыцарям Христа и Ависского ордена было позволено жениться после 1496 года «из-за наложниц», а в 1505 году их освободили от обета бедности. Ависский орден владел 48 командориями и 128 приориями, но это было ничто в сравнении с богатствами рыцарей Христа. Король Мануэл снова стал их магистром, поощряя переходить к нему членов других орденов. К концу его правления орден владел 454 командориями в Португалии, Африке и Индиях. Об их богатстве свидетельствовала штаб-квартира ордена, построенная на холме с видом на Томар. Глядя на ее величину и великолепие, легко поверить, что рыцари Христа были богатейшей организацией в Европе.

К сожалению, попытка реформировать орден оказалась слишком резкой. Священник-иеронимит Антоний Лиссабонский создал невозможные условия, восстановив все старые обеты, а капелланам полагалось вернуться к монастырскому образу жизни в Томаре, следуя строгому цистерцианскому уставу. Нововведения оказались для рыцарей непосильными и вскоре были отвергнуты. Когда приор Антоний стал соблюдать новый устав в 1530 году, с ним было всего 12 томаристов. Реформа вбила клин между рыцарями и капелланами, уничтожив любой смысл военного призвания, если оно еще оставалось в силе для первых.

Однако уже в 1536 году орден Сантьяго восстановил свою вторую командорию – Сан-Маркос в Леоне. Этот зиккурат Ренессанса с искусно отделанной монастырской церковью в окружении большого двора был скорее дворцом-казармой, чем крепостью, и свидетельством поразительного богатства братьев, а также их уверенности в будущем. К середине века орденам Сантьяго, Калатравы и Алькантары принадлежали колледжи в университете Саламанки. Была сделана реальная попытка реформировать систему капелланов, хотя и не такая радикальная, как очищение Томара, а как разумное улучшение. Ордена дали миру своего великого писателя – брата-клирика Радеса-и-Андраду, чья «Хроника трех орденов», опубликованная в 1572 году, по-прежнему остается образцовым трудом об испанских военных орденах[85]. Он был прекрасным историком, добросовестным и методичным, который тщательно сличал хартии и составлял списки магистров и командорий. У каждого военно-монашеского братства были свои хронисты, но Радес среди них – выдающаяся фигура. К сожалению, как и в Португалии, возрождение капелланов оторвало их от рыцарей.