— Хорошо. Уверен, он меня разыщет.

Наступила пауза. Какое-то время оба молчали.

Честеру хотелось спросить у Нико, не рассказывал ли ему Райдел о Крите, но еще в гостинице он решил не заводить разговор об этом. Нико наверняка не поверит Честеру, если он заявит, что Райдел убил его жену. Незачем тратить силы на объяснения, отстаивая свое право сделать то, что он собирался. Нико не нужны эти объяснения. Дыхание Честера стало немного тяжелее. Он отхлебнул виски.

Официант поставил перед Нико чашку крепкого черного кофе и какую-то белую сдобу.

— Я хочу вас попросить о двух вещах, Нико. Обещаю хорошо заплатить.

— Слушаю. — Нико блеснул коронкой.

— Мне нужно сменить паспорт. Я принес с собой фотографию.

Честер говорил тихо, настолько тихо, что Нико вынужден был придвинуться ближе. Честер огляделся по сторонам и убедился, что их никто не подслушивает. Ближайший сосед сидел в десяти футах от них, уткнувшись в газету.

— Когда вы сможете достать новый паспорт?

— Хм. Наверное, послезавтра.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы занялись этим. Вот фотография.

Честер протянул ее через стол на ладони, придерживая большим пальцем.

Нико взял ее своими толстыми грязными пальцами, убрал в карман пальто и кивнул.

— Я заплачу, как в прошлый раз. Задаток сегодня, — сказал Честер.

— Половина — пять тысяч, — проговорил Нико твердо. — Новый паспорт — десять тысяч.

Честер удивленно поднял брови.

— Десять? Почему не пять?

— Десять, — отрезал Нико.

Честер поморщился.

— Хорошо. И пусть уберут с фотографии усы. Это можно?

— Конечно.

— А теперь о другом. Мне нужен надежный человек неробкого десятка, который выполнит для меня одно дело.

Нико отправил в рот большой кусок сдобы.

— Какое дело? — спросил он, жуя.

— Довольно опасное, — ответил Честер. — Вы просто найдите мне нужного человека, а я объясню ему суть дела. Только учтите, он нужен мне как можно скорее. Если можно, сегодня вечером.

Нико жевал, раздумывая.

— У вас есть на примете такой человек? Не из пугливых. Или, может, вы знаете кого-то, кто может порекомендовать? Я хорошо заплачу. Пять тысяч долларов.

Честер слабо улыбнулся, ожидая, когда Нико закончит подсчеты. Деньги сделают свое дело. Он в этом не сомневался.

— О’кей, — неожиданно проговорил Нико.

Честер прислушался к тону его голоса, пытаясь понять, насколько реальной была такая возможность.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда следующий вопрос. Сможете ли вы устроить мне с ним встречу сегодня вечером или даже днем? Человек, которого вы имеете в виду, живет в Афинах?

— Да. Я позвонить ему. — Нико был очень серьезен.

— Где я смогу с ним встретиться? Условимся сразу. Я приду туда.

— Он работать на улица Леохарус. Вы знать площадь Кафтмонус?

— Нет, не знаю.

— Надо написать: Леохарус.

Нико записал для Честера название улицы. На Леохарус располагался ресторанчик «Трапециум» или что-то вроде этого. Название больше годилось для банка. Честер заверил, что найдет. Нико обещал договориться со своим знакомым, которого звали Андреос, чтобы он подошел туда к пяти часам, когда закончит работу.

— Как он выглядит? — спросил Честер.

— Он сам найти вас. Он узнать американец, — сказал Нико.

— Да, но… все-таки как он выглядит?

— Большой, — Нико раскинул руки, — сильный, черные волосы. — И покрутил пальцем у виска, то ли показывая, что волосы кудрявые, то ли что тот со странностями.

— Можете сказать ему, что, если мы придем к соглашению, я дам задаток две с половиной тысячи.

— Да, — кивнул Нико.

— Теперь что касается паспорта, — проговорил Честер тихо и полез за бумажником.

Минут через пять они расстались. Честер дал Нико пять тысяч. Тот потребовал за свои услуги тысячу, когда паспорт будет готов. Честер согласился. Он машинально направился по улице Стадиу в сторону гостиницы. Настроение у него поднялось. Возвращаться в отель не хотелось. Только не туда. Честер развернулся и зашагал в обратном направлении. Он вспомнил о письмах, которые, возможно, дожидались его в почтовом отделении «Американ экспресс». Ну что ж, послезавтра он получит новый паспорт и напишет друзьям в Нью-Йорк, попросит переадресовать всю почту на его новое имя теперь уже в парижское отделение «Американ экспресс». Да, как только он получит паспорт, тут же вылетит в Париж. Хорошо, что он не успел попросить писать ему в Афины на имя Уильяма Чемберлена. Он словно предвидел, словно угадал таящуюся опасность шестым чувством. Жаль только, что это чувство ничего не говорит о том, как обстоят его дела в Америке. Честера настораживало то, что в «Нью-Йорк таймс» и парижской «Геральд трибьюн» ничего не сообщалось о возбуждении дела против Честера Макфарланда или Говарда Чивера. Он знал, что находится под следствием, и молчание газет усиливало его опасение, что полиция выигрывает время, накапливая улики, растущие как снежный ком.

Честер остановился перед кассой кинотеатра и полез за деньгами. Он даже не поинтересовался, что собирается смотреть. Это не имело значения. Фильм оказался японским с греческими субтитрами.

Ресторан «Трапециа», или «Трапециум», — Честер не разобрал последние буквы — находился на углу. Это был захудалый ресторанчик. Скатерти на столах не отличались свежестью, а длинные белые фартуки официантов — чистотой. В помещении оказалось так же холодно, как и снаружи, и несколько посетителей, в основном мужчины, сидели за столиками в пальто и шляпах. Честер пришел раньше назначенного времени. Он сел за столик. Но когда к нему подошел официант, сказал «калиспера», протянул меню, Честер пробормотал на английском, что ожидает знакомого. Минуту спустя вошел мужчина. Честер был уверен, что это тот, кого он ждет. Большой, коренастый, с черными курчавыми волосами, без шляпы, в поношенном сером пальто. Он оглядывал зал, чуть насупив брови и приоткрыв рот. Честер перевел взгляд на скатерть и затянулся сигаретой, уверенный, что мужчина сам подойдет к нему. Но что, если он не говорит по-английски? Тогда придется объясняться с ним через Нико. Нет, только не он. Может, у этого человека найдется другой знакомый, владеющий английским?

— Чемберлен? — послышался над ним тихий голос.

Честер кивнул.

— Добрый вечер.

Мужчина пододвинул к себе стул и что-то сказал официанту. Честер заказал себе узо. Очевидно, виски здесь нет. Виски, когда имелось в наличии, всегда выставлялось где-нибудь на полке.

— Надеюсь… надеюсь, вы достаточно хорошо владеете английским, чтобы понять меня? — спросил Честер. Ему мешал языковой барьер. В Америке он бы сразу догадался, как держать себя с людьми такого рода. Тут все дело в словах, в интонации.