роще есть благоговение осетин перед природой, перед самой жизнью. Они смотрят на природу не как на добычу, которую можно резать, терзать и крошить. Они смотрят на природу, которая окружает человека, как на божество, на божественный дар.

Когда-то в древние времена человек по имени Хетаг принял христианство. Соплеменники иной веры хотели его убить, закидать камнями. Он кинулся от них, они гнались по пятам. Когда Хетаг почувствовал, что погоня его настигает и смерть неминуема, он спрыгнул с коня, упал на колени и вознёс свой голос к Всевышнему, чтобы тот избавил его от смерти. До леса, где он мог укрыться, было ещё далеко. И тогда Господь выхватил из леса целый ломоть, перенёс его к молящемуся Хетагу и накрыл того зелёным покровом. Хетаг был спасён. Так появилась эта священная роща. А в лесу, в том месте, откуда Господь вырвал этот ломоть, до сих пор остаётся чистая, не тронутая деревами поляна, где люди косят траву.

А как глубоки и возвышенны христианские верования в Осетии, которая приняла христианство задолго до крещения Руси! Сам Андрей Первозванный, странствуя по Северному Кавказу, крестил осетин. В ущелье, в горах, над гремучей рекой стоит Свято-Успенский аланский монастырь. Лет десять тому назад я видел, как пришедшие туда монахи трудились над воссозданием монастыря, возводя его из развалин. Носили на себе с гор камни, выкладывали собор: стены, трапезную. И теперь этот монастырь своей суровой красотой, своими смуглыми камнями подобен горе, из которой он всплыл; кажется, что он — дар, которым гора вознаградила людей. И окрестные горы, что высятся по сторонам, хранят в своих глубинах монастыри. Настанет день, когда все они всплывут на поверхность.

На соседней вершине высится крест. Монахи рассказывают о подвижнике, который поднимался спозаранку, брал у подножия горы камень, долго шёл в гору и клал его, возводя этот горный святой крест. Когда-то в Осетии сияла икона Иверской Божией Матери, что была прислана в Осетию царицей Тамар из Грузии. Во время последней великой войны икона исчезла. Монахи ждут её появления и молятся этому неизбежному будущему явлению. Они верят, что икона где-то рядом, в этих лесах, горах, и она всплывёт к ним, как всплыл этот монастырь. Россия, говорят они, окружена иконами со всех четырёх сторон. И те иконы, что заслоняют Россию с севера, востока и запада, живы, берегут Россию от нашествий.

А юг по-прежнему пылает, юг грозит нападениями. И когда объявится Иверская Божия Матерь, она закроет эту духовную брешь, и Россия будет окружена непроницаемой защитой Света.

Осетины — воины. Бесстрашные, самоотверженные. Во время Великой Отечественной войны среди осетин было множество героев Советского Союза. Осетинские полки остановили Гитлера, который рвался к Владикавказу и дальше — к бакинской нефти. Здесь, под Владикавказом, совершил подвиг младший сержант Петр Барбашов, который закрыл своей грудью амбразуру немецкого пулемёта ещё раньше, чем это сделал незабвенный Александр Матросов.

Осетины — силачи и богатыри. Для них борьба — это любимое народное действо. Дух человеческой силы, мощи и крепости, которому по плечу всё, который может передвигать, горы, перемещать реки; этот культ проявился в поголовном увлечении борьбой. В Осетии есть село Ногир, откуда вышло четыре олимпийских чемпиона по вольной борьбе. И теперь в этом селе молодёжь с самых ранних лет состязается в схватках и борениях — взращивается будущее поколение чемпионов.

Эти силы, эти стихии выливаются в осетинское ощущение мира, в осетинскую мечту, которая тысячелетиями ведёт народ сквозь беды и великие испытания к заветной солнечной красоте. Какой ликующей радостью для осетин была победа над грузинскими агрессорами, которых безумный Саакашвили послал в Цхинвал, чтобы стереть с лица земли проживавших в Южной Осетии непокорных осетин. Та зверская атака была отбита. Тогда боевые части 58-й армии, той, что расквартирована здесь же, во Владикавказе, прошли сквозь Рокский тоннель и вышли в Закавказье, совершив первый натиск после трагического 1991 года, когда Россия только и делала, что отступала, сдавала территории, отдавала свои суверенные права. Южная Осетия, отпав от Грузии, провозгласила свою независимость и чает момента, когда сольётся с Россией, сольётся со своими североосетинскими братьями.

В осетинское чувство мира влилось неутолимое горе, безутешная беда той бесланской трагедии, когда вооружённые чудища захватили школу в самый первый, самый светлый день школьных занятий, превратили детей в заложников, а потом их взорвали. Под Бесланом есть кладбище, именуемое «городом ангелов». 186 мраморных надгробий с именами и ликами мальчиков и девочек зовут к себе ежедневно несчастных родителей, рыдающих на этих могилах и ставящих среди цветов маленьких белых ангелов. Я со слезами шёл мимо этих надгробий, слыша женские рыдания. И, покидая кладбище, ударил в поминальный колокол.

А те злосчастные бои в пригородном районе Владикавказа, где схлестнулись в жестокой схватке осетины и ингуши?! Эта беда, унёсшая столько жизней, не забыта и по сей день. Беда, в которой погибло множество ингушей и осетин. Среди них — мой русский друг Виктор Петрович Поляничко, приехавший сюда устанавливать мир и сражённый предательской пулей.

Есть осетинское верование, что Господь Бог уронил на Осетию три своих слезы. И там, где эти слёзы коснулись земли, сегодня построены святилища и молятся за погибших, за исцеление раненой осетинской души.

Осетины — это гордость России. В них её державная мощь, многоликость, многоязыкость. Эта великая российская державность породила здесь, в Осетии, могучего осетина, бесподобного россиянина, человека всего мира. Имя ему — Валерий Гергиев. Его музыка, наполненная солнцем, окроплённая слезами, музыка, рождённая среди горестей и побед, сегодня звучит во всём мире. Его недавний концерт среди колоннад и амфитеатров освобождённой Пальмиры был подобен античной мистерии, которой великий осетин прославил небо и землю.

Я побывал в Осетии по приглашению политической партии «Родина» и стремился угадать, в чём эта неповторимая осетинская мечта, питающая своей жизненной красотой общерусскую красоту. Я говорил об этой мечте с владыкой Леонидом, окормляющим не только Осетию, но и соседние Ингушетию, Чечню и даже далёкие Армению и Азербайджан, ибо и там есть русские православные общины. Он сказал, что осетинская мечта есть христианская мечта о вселенском братстве, о райских смыслах, о божественной справедливости, которая роднит осетинский народ со всеми народами мира.

Я говорил об осетинской мечте с главой республики Вячеславом Зелимхановичем Битаровым, который совсем недавно заступил на эту должность, получив в наследство множество мучительных проблем, и над их решением он денно и нощно трудится, окружив себя соратниками новой волны, желающими сделать осетинский народ самым просвещённым и самым счастливым народом. Глава республики сказал мне, что