Получив приказ от Ямамото, адмиралы Такаги и Хара все-таки решились на отчаянный шаг и подняли в воздух самолеты с «Дзуйкаку» еще раз, однако они так никого и не нашли и только зря израсходовали топливо и моторесурсы. К тому же «Сёкаку» и «Дзуйкаку» требовался срочный ремонт, поэтому оба корабля под эскортом тяжелых крейсеров адмирала Гото были тут же отправлены на базу в Куре. «Сёкаку» прибыл туда 17 мая, а «Дзуйкаку», который пришлось вести на буксире, только 21-го…

* * *

Интересно, что выводы, которые сделали японцы и американцы из сражения в Коралловом море, оказались прямо противоположными. «Противник ничего не знает о наших планах, его силы появляются в районе операции только через некоторое время после нанесения нами первого удара, он никогда не сможет «взломать» наши шифры», — решили японцы и, как оказалось, были неправы. Зато американский адмирал Честер У. Нимитц понял, что информации подразделения радиоразведки в Перл-Харборе не только можно, но и нужно доверять, и именно на ее данных начал строить планы своих операций на Тихом океане. А вот правильный вывод, сделанный обеими сторонами, был следующий: количество истребителей на авианосцах необходимо увеличить, а перехватывать ударные самолеты противника следует как можно дальше от своих кораблей.

Впрочем, в великом противостоянии Востока и Запада было рано ставить точку, пусть даже японцы и считали, что победили они. Борьба вступала в еще более ожесточенную и напряженную фазу: лучшие пилоты гибли, а вот кто после этого шел на их место? Да, битва в Коралловом море показала, что японские пилоты были прекрасно обучены, но… американские учились прямо в боях, причем едва ли не столь же быстро, если не быстрее! А все потому, что японцы в данном случае, как бы хорошо их ни готовили в летных школах, все еще принадлежали к патриархальной, земледельческой культуре и цивилизации. Они не ездили, подобно американским парням, на собственных автомобилях, у них не было фотокамер фирмы «Кодак» и портативных радиоприемников, а их девушки не знали нейлоновых чулок и химической завивки!

Для американских офицеров — выпускников летных училищ — мир техники был их миром, а самолет столь же хорошо понятен, как и электрическая кофейная мельница. Для японца, пусть даже он и заканчивал японскую летную школу, все эти достижения цивилизации были «не его», они принадлежали чужеродной культуре белых людей, которую он вынужден был заимствовать по необходимости. Ему было приятнее замешивать чай в старой потрескавшейся чашке его предков, а делать это бамбуковой ложкой; слушать сумимассен, а не джаз, и обходиться лишь тем необходимым минимумом вещей, который в США вызывал в лучшем случае снисходительную улыбку. Японцы не понимали, что это столкновение уже не отдельных стран, каким оно вроде бы им казалось, а двух цивилизаций, и что представители машинной цивилизации рано или поздно победят их только потому, что ее дети играют в самолеты и авто чуть ли не с пеленок, а повзрослев, ездят на них к своим девушкам на свидания… Вы скажете, что у японцев тоже была вполне современная военная техника, причем в чем-то она была даже лучше американской. Конечно, да, и кто же с этим спорит?! Однако заимствованное — не есть свое, и с этим тоже нельзя не согласиться.

Друзья-танкисты, Сталин дал приказ,

Друзья-танкисты, зовет Отчизна нас.

Из тысяч танковых стволов

За слезы матерей и вдов,

За нашу Родину — огонь! Огонь!

(Слова В. Шпаковского, музыка Т. Хренникова «Песня танкистов»)

Когда Сталину доложили о том, что и японцы, и американцы одновременно сообщают о потоплении в Коралловом море двух крупных авианосцев противника, он воспринял это весьма скептически и вызвал к себе наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова.

— Что вы думаете по поводу сообщений японцев и американцев о результатах сражения в Коралловом море? — без обиняков начал вождь, едва только молодой нарком появился в его кабинете.

— Я думаю, — спокойно ответил тот, — что какие-то корабли, безусловно, были потоплены и у тех, и у других, но вот масштабы события пресса и в Японии, и в США преувеличивает. Впрочем, с точки зрения военно-морской практики сражение это и в самом деле весьма любопытно. Впервые в истории войны на море противники сражались, фактически не видя друг друга, и так и не обменялись ни одним орудийным залпом. Если дело пойдет так и дальше, то на тяжелых артиллерийских кораблях можно будет ставить крест, а морскую мощь государства будет определять количество имеющихся у него авианосцев.

— Вы подождите хоронить артиллерийские корабли, — прервал его Сталин и наставительно ткнул в него своей трубкой: — Они вон кричат о крупной победе, уничтожении десятков самолетов противника, для нас же это нередко обычная дневная норма потерь. Наверное, вы знаете, что только за апрель, по данным нашего Совинформбюро, мы сбили у немцев 979 самолетов и уничтожили 156 танков. Вот как наша доблестная Красная Армия перемалывает силы врага, а здесь…

Сталин прошелся по кабинету и вновь остановился перед высоким, осанистым Кузнецовым.

— Хочу вас спросить, насколько наши корабли могут оказать поддержку осажденному Севастополю? Сейчас там сложилась весьма непростая ситуация, и Ставка принимает все меры для того, чтобы отстоять этот город. Вторая его сдача, как это было в Крымскую войну, нам никак не нужна. Но наша разведка передала сообщение, что 15 января германский Генштаб отдал приказ отправить под Севастополь сверхмощную пушку «Дора» калибром 800 мм и две 600-мм мортиры «Карл».

— Флот оказывает городу всестороннюю поддержку, — спокойно ответил адмирал Кузнецов, — корабли регулярно доставляют пополнение живой силы, продовольствие, медикаменты и боеприпасы, и все это при непрекращающихся атаках с воздуха. Линкор «Севастополь» несколько раз поддерживал наши войска огнем своих 305-мм орудий и, по сообщениям нашей флотской и армейской разведок, нанес вражеским войскам серьезные потери. Однако использование тяжелых артиллерийских кораблей серьезно затрудняет отсутствие надежного прикрытия с воздуха.

— А как, по-вашему, действуют 305-мм башенные орудия береговых батарей, ну те самые, за строительством которых в свое время наблюдали лично товарищ Ворошилов и некоторые другие товарищи? — опять спросил Сталин, внимательно глядя ему в глаза.

«Видимо, хочет проверить, знаю ли я состояние береговой обороны, без которой городу сейчас крышка, и не махнул ли я на нее рукой», — подумал Кузнецов и четко, по-военному ответил:

— Под Севастополем у нас две батареи с орудиями калибра 305 мм. Это орудия производства Обуховского завода с дальностью стрельбы до 42 км и высокой скорострельностью. Бронебойный снаряд имеет вес 470 кг, а шрапнельный накрывает пространство глубиной в 1 тыс. м и шириной 250. По два таких орудия находится в двух бронированных вращающихся башнях, а весь боезапас и вспомогательные механизмы — в сложных подземных сооружениях из железобетона. Начиная с 1 ноября по 16 января только лишь одна батарея № 30 191 раз открывала огонь по врагу, выпустила 1234 снаряда и нанесла ему большие потери. Столь же эффективно действуют и батареи, на которых установлены орудия меньшего калибра, однако плохо то, что с суши укрепить их не успели, и сейчас там идут непрекращающиеся бои в непосредственной близости от орудийных башен. 8 декабря приказом командующего Черноморским флотом вице-адмирала Октябрьского командир 30-й батареи Александер награжден орденом Красного Знамени…