— Подождите-ка, подождите… — Администраторша насторожилась, выступила из тени, всмотрелась в постояльца. — Господи, на кого вы похожи! Что с вами стряслось? Вы пьяны?

— Да лучше бы я был пьян. Автомобильная авария, знаете ли. Сам виноват, дерево бросилось навстречу, а я его проворонил…

— Вам в больницу надо, — ужаснулась женщина.

— Надо, — согласился Турецкий, — но не пойду, сил нет. У вас нет под рукой знакомого медика? Честное слово, Антонина Андреевна, я бы не остался в долгу.

— Даже не знаю, что с вами делать, — задумалась женщина. — Хорошо, я позвоню Михаилу Юрьевичу. Это мой сосед, у него частная практика, проживает недалеко, на Турбинной, возможно, он согласится подойти.

— Было бы так здорово…

Войдя в номер, он сделал три вразумительные вещи. Поставил заряжаться телефон, поставил пистолет на предохранитель и включил диск с записью охранника Максима. Кажется, просмотр этой невеселой «видеопрограммы» становился добрым ритуалом. Но духу у него хватило лишь досмотреть до того момента, как Павел Аркадьевич выбросил на берег карася. Стартовали галлюцинации. Задрожала штора на окне, расползлась, как мыльная пена по воде, появился страшный краб с человеческими глазами, стал наезжать, мельтеша клешнями. Он смотрел на него в нарастающей панике, сполз с кресла, дотащился до тахты, упал, обняв диванную подушку, закрыл глаза.

Когда он их открыл, краб уже уполз, но в дверь лихорадочно стучали. Спрятав пистолет за спиной, он поплелся открывать. Картинка мельтешила перед глазами, пятно за порогом никак не становилось чем-то внятным и знакомым.

— Это я, Александр Борисович… — Мышкевич подпрыгивал от нетерпения. — Ну пустите же скорее. Где вы пропадали весь день?

— Это я — Александр Борисович, — пробормотал Турецкий, отступая в комнату. — Чего тебе надо, Эдик?

Он лежал, обняв подушку, а неугомонный журналист носился по комнате, сыпал словами со скоростью пулемета. Турецкий никак не мог уследить за ним глазами.

— Послушайте, а что с вами? — Он внезапно обнаружил неполадки в постояльце. — Вы похожи на больного, у вас кровь.:.

— А ты похож на машину «Феррари», — проворчал Турецкий.

— Правда? — обрадовался журналист.

— Ага, такая же быстрая и рожа красная. Не повезло мне сегодня, Эдик, в аварию попал. Ты не мог бы перенести нашу содержательную встречу…

— Какой ужас! — возопил журналист. — Ну, ничего, дело житейское, Александр Борисович, я вас надолго не задержу. У меня информация касательно генерала Бекасова…

«До меня сегодня не дойдет, — подумал Турецкий. — Достаточно на сегодня, я не железный…»

— Знаешь, Эдик, если ты не можешь перенести нашу содержательную встречу, то придется это сделать мне… — Страшно не хотелось подниматься, но он это сделал, схватил журналиста за шкирку, потащил к двери. — Приходи завтра, Эдик, и постарайся не обижаться, хорошо? Пойми, мне действительно не до тебя…

Тот взбрыкивал копытами, пытался возмущаться, но Турецкий выставил его за дверь, заперся. Остатки жизненных сил покидали организм, он лежал и чувствовал, как мир с ошеломляющей скоростью кружится вместе с диваном. В дверь негромко поскреблись. Он не сразу вычленил этот звук среди тех, что беспардонно лезли в голову.

— Эдик, если это ты, то берегись…

— Прошу прошения, сударь… — донесся вкрадчивый голос пожилого и хорошо воспитанного человека. — Это доктор Айболит, меня зовут Михаил Юрьевич. Антонина Андреевна настойчиво призывала меня к вам…

Второе путешествие до двери измотало его так, словно за ним весь вечер гонялся легион наемных убийц. Доктор, как он представился, «обшей практики» назойливо напоминал Колобка. Весь округлый, добродушный, говорливый, хотя и немного стеснительный. Вымыл руки, открыл свой кейс.

— Вы лежите, молодой человек, лежите, сейчас мы будем вас врачевать… Вы уверены, что случившаяся с вами неприятность никоим образом не связана с криминалом?

— Убежден, доктор… Я слишком быстро разогнался на пустой дороге, не смог вписаться в поворот…

— Ох, молодежь, и куда же вы все время несетесь… — Доктор продолжал что-то ласково приговаривать, осматривал рану на голове, промывал ее чудодейственными растворами, наложил мазь, обмотал бинтами, попутно удивляясь, как это пациента угораздило садануться затылком в машине — обычно незадачливые водители бьются лбами или носами.

— Да какая разница, доктор… — шептал Турецкий. — Я сам не помню… Вы только сделайте как надо, хорошо? А то у меня завтра столько работы… Поверьте, очень жалко, что пришлось отнять ваше время…

— Ну, что вы, молодой человек, — хихикал доктор, — никаких проблем. У меня тут неподалеку, на Вяземской, еще один пациент, так я сразу двух зайцев убью…

Попутно обнаружились ушиб грудины и рваная рана на бедре.

— Угораздило же вас, голубчик, — ворковал доктор. — Как говаривал в юности мой знакомый ветеринар Мойша Рецивер — когда я в последний раз наблюдал такой случай, пришлось прирезать все стадо. Шучу, шучу, не бойтесь, пришьем вам новые ножки, вы снова побежите по дорожке…

Он насиловал Турецкого не меньше часа. Все обмотал, замазал, заклеил, зашил, напоил таблетками, извел четыре пакета бинтов, прописал полный покой и решительный отказ от волнений. Зачем-то смерил температуру и давление. Усиленно рекомендовал в ближайшее время снять кардиограмму сердца и пройти флюорографию.

— Доктор, вы просто чудотворец… — расслабленно шептал Турецкий. — Найдите, если вам не сложно, портмоне во внутреннем кармане пиджака, возьмите, сколько вам нужно…

— Эх, молодой человек, если бы я мог взять, сколько мне нужно, я бы давно уже не работал в этом благословенном райском местечке… Рублей семьсот — вас не очень огорчит расставание с этой суммой?

— Ради бога, доктор, спасибо вам большое…

— Вы спите, молодой человек, спите, никто вас больше не потревожит. — Доктор на цыпочках удалился.

Устами этого эскулапа мед бы пить… Паломничество продолжалось, невзирая на поздний час. Из забытья его вырвал негромкий, но решительный стук в дверь.

— Ну, что еще? — взмолился Турецкий.

— Александр Борисович? Откройте, пожалуйста, — произнес выразительный, запоминающийся женский голос. — Моя фамилия Винникова. Маргарита Алексеевна Винникова. Мы с вами заочно знакомы. Простите за поздний визит, но Антонина Андреевна сказала, что с вами сегодня что-то случилось…

Он натянул штаны, кряхтя и ругаясь, сунул пистолет под рубашку, побрел открывать. Кажется, у Рекса Стаута был роман «Слишком много женщин»? Данная представительница слабого пола сильно отличалась от дам, которых он повстречал в этой дыре. Ей с равным успехом могло быть и тридцать пять, и сорок пять. Сухое скуластое лицо, короткая стрижка с негнущейся челкой, ни крошки косметики, что, в сущности, ее не портило. Поджарая, гибкая, одета во все черное, полуспортивное.