– Может, ты и прав.

Они посидели еще немного, потом Тимур сказал:

– Тебе пора. Ступай. И обязательно выпей чая перед отъездом. Он здесь поистине целебный.

Лара поднялась и послушно пошла к лестнице. Оглянулась, уже спустившись на несколько ступеней. Тимур сидел на каменной площадке и смотрел на нее. На его лице было то же выражение, что у Будды, который встречал посетителей в молитвенном зале: спокойствие, проистекающее не от равнодушия, а от чего-то другого. То ли от глубины знания, то ли от безграничной веры.

Она вернулась в монастырь, нашла Сергея, который сидел на скамеечке у стены и жмурился на солнце. При виде жены он взволнованно спросил:

– Ну что? Видела его?

– Да.

Рядом вдруг возник тот же худенький монашек. Он держал в руках деревянный поднос, когда-то покрытый лаком, а теперь порядком облупленный. На нем дымились две пиалы с чаем. Лара с сомнением посмотрела на мутную жидкость, потом на монаха. Мальчишка улыбнулся, показывая неровные, но еще белые и вполне комплектные зубы, и кивнул. Она вздохнула, взяла пиалу и принялась осторожно, маленькими глотками пить отвратительную на вкус жидкость. Сергей чай выпил быстро, он, похоже, не находил в нем ничего особенного. И опять принялся тормошить жену.

– Как он?

– Он здесь счастлив и совершенно не собирается домой.

– Ни фига себе… А как же он сюда попал?

Они поговорили еще немножко, потом пошли к машине. Но тут оказалось, что в монастыре они провели слишком много времени, и шофер решительно отказался возвращаться в Наггар, объяснив, что до темноты не успеть, а в темноте по горам ездить никак нельзя. Сам он собирался ночевать в машине. Лара и Сергей, пребывая в растерянности, вернулись в монастырь и увидели на лавочке, где только что сидели, все того же монашка. Лара сказала, что им негде ночевать, и спросила, смогут ли они найти ночлег в деревне, – она махнула рукой в сторону долины. Мальчишка покачал головой и поманил их за собой. Несколько поворотов, один домик, другой, дверной проем, прикрытый пологом циновки, и они вошли в маленькую комнатку с низким потолком. На полу лежали два тюфяка, набитые соломой и прикрытые циновками. На них – скатанные шерстяные одеяла. Убедившись, что гости никуда не сбегут, мальчишка ушел и скоро вернулся с ужином: лепешками, фаршированными кусочками фруктов, и неизменными пиалами с чаем. Лара послушно выпила чай, потому что осознала вдруг, что гадкий напиток действительно принес облегчение: голова прояснилась и дышать стало легче. Ночью они спали как убитые и утром поднялись с рассветом. Мальчишка сидел у дверей и, услышав, что они зашевелились, убежал и вернулся с чаем и фруктами. Когда они прощались с ним на ступенях лестницы, ведущей в долину, он вдруг протянул худую смуглую руку и переложил что-то из своего костлявого кулачка в ладонь Лары.

– Тебе подарок. – И убежал.

– Смотри, и здесь обзавелась поклонником, – хмыкнул Сергей.

Лара, хмурясь, разглядывала шнурок, на котором болтался бронзовый шарик, покрытый витиеватым узором. Вроде бы она видела такой вчера на шее у отца? Она обернулась, и ей показалось, что над монастырем, на склоне горы, она видит маленькую фигурку человека. Хотя что там можно разглядеть на таком расстоянии. Да еще пылища за машиной… Она надела на шею шнурок и стала думать о том, что скажет матери.

Вернувшись в Москву, Лара чуть не плакала от счастья. Машины шумели и сигналили, в воздухе ощутимо пахло выхлопными газами и бензином, но у нее совершенно не болела голова, мысли обрели четкость, и даже аппетит появился. Первым делом Лара напилась чаю и надолго залезла в ванну. Данька был дома. Не то чтобы он так уж скучал по родителям – их и не было-то всего четыре дня, – но все же не каждый день предки возвращаются с Гималаев. Это вам не Кипр какой-нибудь. Мать чмокнула его в нос и унеслась в ванную, отец пошел в кухню, и Данька поплелся за ним.

– Ну и как там? – поинтересовался он осторожно.

Сергей поднял палец и замер, прислушиваясь. Убедившись, что в ванной вовсю хлещет вода и мама их услышать никоим образом не сможет, сказал:

– Это круто! Мать тебе ужасов всяких нарассказывает – не слушай. У нее, видно, горная болезнь началась чуть ли не сразу после выхода из самолета. Есть она ничего не могла, только в монастыре, где чай какой-то лечебный. Но как только на обратном пути я попытался в местной харчевне влить в нее такое же пойло – чай с молоком и травами, – ее вырвало, и все, до рейса Дели – Москва я ее вез кулечком, чуть ли не на руках. Да еще там не сильно гигиенично… Тараканы, мухи… Но это, поверь, не главное. А главное там – горы! И небо! И… и не знаю что еще. Ты картины Рериха видел когда-нибудь?

– Ну да… нас в прошлом году таскали на экскурсию в Музей искусства народов Востока. Но мне не сильно понравилось. Ненастоящие какие-то сюжеты. И красок таких в природе не бывает.

– А вот и бывает! Я собственными глазами смотрел на все эти синие и розовые горы. И понял, что хочу увидеть их еще раз и не на бегу. Мы, собственно, дальше предгорьев не забрались. А там, говорят, есть горные озера… Давай вечером, когда мама ляжет, я тебе покажу, что успел наснимать. И если хочешь – в августе поедем вместе.

– Реально? Возьмешь меня с собой?

– Конечно! На пики мы не полезем, но там и так будет что посмотреть.

– Круто! Пойду Лешке позвоню, расскажу.

Сергей ухмыльнулся, когда сын понесся докладывать однокласснику о предстоящем отпуске, достал пиво из холодильника и, вернувшись в комнату, завалился на диван. Он смотрел новости, но перед глазами по-прежнему стояли горы. Гряда тянулась от края до края земли, неровная, как хребет побывавшего в битвах дракона. Деньги, конечно, уйдут немалые, но деньги он найдет… есть там кое-какие наметочки по работе, и они должны принести неплохие дивиденды. Не сразу… но тогда можно подождать с покупкой машины… все равно лучшие скидки под Новый год. Ириску, чтобы не ворчала, он отправит на недельку в Европу или на какой-нибудь СПА-курорт – как захочет. Надо же, Тимур жив. После стольких лет… Взять и вот так заделаться монахом. Странно, что Ларка решила матери ничего о нем не говорить. Хотя, может, ей виднее и так будет лучше.

Сергей, вспомнив кое-что, встал и полез в рюкзак. Пока Ириска валялась в джипе трупиком хомячка, он успел купить ей подарок на том рынке, что по дороге в Наггар. Сперва он купил вырезанного из дерева яка, потому что тот был крутолобый и сильный, но не злой. Фигурка сделана была с душой, хоть и примитивно. Потом увидел сумки – тряпочные, на длинной лямке через плечо, передняя стенка расшита местными узорами. Короче, самое натуральное этно. Он купил на всякий случай – вдруг Даньке понравится. Потом на глаза Сергею попался подозрительный тип, который манил его к своему лоточку, устроенному прямо на земле. Тип был с желтыми и кривыми зубами, бегающими глазками и весь какой-то скользкий. Сергей вытянул шею и окинул его товар внимательным взглядом. Барахло полное: несимпатичные тряпки, кинжалы, грубые поделки из дерева. Но торговец поворошил кучу тряпок, и оттуда вдруг блеснула молочная белизна. Заинтересованный, Сергей подошел и увидел ларец. Тридцать на двадцать сантиметров, он был сделан из белого камня, и Сергей решил, что это мрамор. Причем мрамор был хорош – полупрозрачный, имеющий глубину и все оттенки свежего снега, каким сверкали обступавшие их вершины. Стенки ларца покрывала сложная резьба. Он сразу подумал, что вещь ворованная, но решил, что если не он сам, то ее купят вон те американцы, подъехавшие на двух джипах и методично прочесывавшие рынок. Поэтому он завернул ларец в свою куртку, потом засунул в рюкзак (осознав со вздохом, что весит он немало и переть его придется на себе, потому что хрупкий), а уж потом принялся яростно торговаться с продавцом, который ломил за него несусветную цену. Все равно покупка обошлась недешево, но все же это была стоящая вещь, и Сергей был уверен, что Ириска подарку обрадуется. Когда хоть немного придет в себя.