— Конечно же, твоей борьбе это пойдет на пользу. Разве это не станет еще одной причиной для твоего народа выйти на Поверхность?

— Стало бы — если бы не одно обстоятельство. — Квили помрачнела. — Рука об руку с усилением фаэрцресс следует второй, непредвиденный эффект. Мы заметили его в наших поселениях на Поверхности. В последние дни дроу, вышедшие на свет, начали покидать Верхний Мир, находя причины для своего возвращения в Подземье. Я и сама почувствовала это — постоянное смутное влечение, из-за которого мне не хочется покидать Променад. За последние несколько дней я посетила наши святилища, расположенные ближе к источнику эффекта. Там тяга уйти под землю ощущалась еще сильнее. Желая узнать больше, я позволила ей направлять меня и последовала за ней в Подземье. Я обнаружила, что меня привело в пещеру, заполненную фаэрцресс. Очутившись там, я прижалась к ее стене, позабыв об опасности. Я была мотыльком, которого влечет пламя фаэрцресс.

Квили вздрогнула, несмотря на солнечный свет, согревающий черные камни башни.

— Если это не остановится, нас всех затянет вниз. Все, над чем я трудилась всю свою жизнь, будет погублено.

— О сестра! — вздохнула Лаэраль. — Это ужасно. Но ты сказала, что послала порыскать вокруг храма Кайрансали разведчиков — лучших воинов Променада. Конечно же, они положат этому конец, пока еще… — Она остановилась, не желая произносить это слово.

Квили закончила фразу вместо нее:

— …Не слишком поздно? — Челюсти ее сжались. — Сестра, об этом моя самая горячая молитва.

— Скажи, чем я могу помочь, — попросила Лаэраль. — Что я должна сделать для тебя? Скажи, и это будет сделано.

— Если бы я знала, — ответила Квили.

Ее взгляд обратился к городу — даже не к городу, а к горизонту. Великие Пустоши были по-прежнему плоскими и невыразительными, но некоторые краски уже возвратились на равнину. Тут и там виднелись зеленые и багряные мазки — осенняя листва молодых деревец, выросших за последние три года. Вот за что Квили любила Поверхность: ее красота была вечно изменчивой, не застывшей, как холодные камни Подземья.

— Я задала Эйлистри такой же вопрос, — продолжала верховная жрица. — Что я должна сделать для нее? Ответ богини, однако, озадачил меня. «Все окончится там, где началось, — сказала Эйлистри. — В Великих Пустошах». — Она повернулась к Лаэраль. — Не знаю, что означает это пророчество. Я думала, возможно, тебе придет что-нибудь в голову, сестра.

Некоторое время Лаэраль была погружена в раздумья. Конец. Начало.

— Город Надежды — это, само собой, «начало», — сказала она. — Что касается «конца», то во времена Мийеритара, тысячелетия назад, здесь стоял Фаэртлемир, Город Высокой Магии, пока не был превращен в пустыню смертоносным ураганом. Но об этом ты наверняка уже думала.

Квили кивнула.

— Прости, сестра. У меня нет для тебя ответа. Но я хорошенько подумаю над этим. И сразу свяжусь с тобой, если что-нибудь соображу.

— Спасибо.

— Ну а пока, — продолжала Лаэраль, — мне любопытно: это не Лунный ли Клинок у тебя на боку? Он и вправду сразил полубога, как рассказывают баллады?

Вместо улыбки, как надеялась Лаэраль, на лице Квили появилось замкнутое, суровое выражение. Ее правая рука рассеянно потянулась к рукояти. Жрица чуть отвернулась от Лаэраль, словно защищая оружие. Будто она ожидала, что Лаэраль отберет у нее меч.

Потом лицо Квили прояснилось, словно солнце выглянуло из-за облаков.

— Это действительно он. — Она достала меч из ножен и положила плашмя на ладонь, предлагая Лаэраль полюбоваться им.

Лаэраль заметила след на клинке:

— Он был сломан. А потом починен.

— Да, хвала Эйлистри. — Глаза Квили сверкнули. — Во владениях Ллос, не более и не менее. Однажды он убьет Паучью Королеву.

Лаэраль кивнула. Пока Квили убирала меч в ножны, она кое-что заметила:

— У тебя порезано запястье.

И снова Квили насторожилась:

— Царапина, сестра. Не более того.

— Почему она не заживает?

— Это просто царапина. — Квили не скрывала раздражения.

Будь это кто-нибудь другой, Лаэраль не беспокоилась бы. Но это была Квили. Такая крохотная ранка должна была зажить на ней в мгновение ока.

Но возможно, теперь не лучшее время, чтобы углубляться в это, подумалось ей.

Квили была горда — наверное, самая гордая из Семи Сестер — и избрала трудный путь. И похоже, на то, чтобы вывести дроу «наверх, к свету», требовалось теперь тысячекратно больше усилий, быть может, это было даже невозможно. Она имела полное право быть как на иголках и раздражаться, когда другие начинают обсуждать с ней какую-нибудь «ерунду» вроде царапины на ее запястье.

Если не считать того, что рану, которую не способен исцелить серебряный огонь Мистры, никак нельзя назвать «ерундой».

— Я буду присматривать за Великими Пустошами для тебя, сестра, — пообещала Лаэраль. — Дам тебе знать, если здесь произойдет что-нибудь необычное. Какой-нибудь «конец» или «начала». Я посоветуюсь со своими чашами для провидения. Если что-нибудь узнаю, немедленно сообщу тебе. — Она взяла Квили под руку. — А пока могу я предложить тебе еды? Или вина?

— Нет, спасибо, сестра. Я должна как можно скорее вернуться в Променад.

Лаэраль ласково погладила руку сестры:

— Фаэрцресс?

— Фаэрцресс, — подтвердила Квили и высвободила руку из руки сестры. — Прощай. — И телепорти-ровалась прочь.

Лаэраль еще некоторое время глядела туда, где только что стояла Квили. Как и все дроу, Квили не любила демонстрировать свои чувства. Однако Лаэраль могла сказать, что ее сестра сильно встревожена — и не только крахом дела всей жизни. Тут было еще что-то, полуэльфийка не сомневалась в этом.

Но пока Квили не доверится ей, Лаэраль ничем не сможет ей помочь.

Мазиир поднесла к губам бутылку, вдохнула и проплыла еще на несколько гребков дальше.

Пузырьки выдыхаемого ею воздуха скапливались под сводом прямо над ее головой. Перед ней плыл Ночная Тень, вспенивая ногами воду. Впереди него проход, по которому они пробирались, сужался, переходя в трещину, в которую, казалось, дроу едва сможет протиснуться. Там клирик остановился, загребая на одном месте, и заглянул в щель. Лицо его осветил синевато-зеленый фаэрцресс, которым были пропитаны окрестные камни. Мазиир еще раз вдохнула из бутылки, привязанной шнурком к ее запястью, и подплыла к мужчине.

«Очередной тупик?» — знаками спросила она.

Ночная Тень покачал головой, и его маска заколыхалась взад и вперед, словно пучок морских водорослей на волнах.

«Он ведет вниз». — Грудь клирика вздымалась и опадала: мужчина дышал водой.