— Очень метко подмечено, — улыбнулся Джуффин.

— Спасибо. Теперь вы сами видите, что этот спящий самозванец был послан мне самой судьбой. После доброй дюжины гневных истерик, которые он успел закатить прежде, чем проснулся, мои придворные ходят как пришибленные, пытаются переварить впечатления. И когда Главный Церемониймейстер обращает ко мне взор, я вижу в его глазах нечто похожее на сострадание. Поэтому я надеюсь ещё до конца года добиться первых принципиальных изменений в «Кратком перечне обязательных дворцовых ритуалов».

— А в «Полном»? — озабоченно спросил Джуффин.

— А «Полный перечень обязательных дворцовых ритуалов» я прикажу утопить в Море Тысяченогов, — сурово ответствовал Король. — И сам возглавлю карательную экспедицию. С детства об этом мечтал.

Жить в Соединённом Королевстве и не быть при этом монархистом, вероятно, возможно, но чрезвычайно затруднительно для всякого разумного человека. Особенно если ему посчастливилось свести личное знакомство с Королём. Однако теперь я почувствовал, что из умеренного сторонника Королевской власти стремительно превращаюсь в ярого монархиста-маньяка, одержимого неукротимым желанием носиться по городу и громогласно славить своего Короля на всех углах.

Но я сумел взять себя в руки. И никуда не побежал.

В конце концов, это было бы просто невежливо.

— Всё это прекрасно, но буквально через несколько минут я буду вынужден вас покинуть, — объявил Король. — Суммонийская Мать Всех Бед и, если не обманывают, Благ, уже приближается к моему порогу. И это, увы, не тот случай, когда длительное опоздание может пойти на пользу делу. Говорят, она чрезвычайно нетерпелива. Напоследок просьба к вам, сэр Макс. Передайте, пожалуйста, Базилио, что сэр Умара Камалкони, Старший Помощник Придворного Профессора овеществлённых иллюзий, от всего сердца поздравляет его с исполнением заветной мечты и желает счастливой человеческой жизни. Ему… то есть, мне будет недоставать нашей дружбы. И подарок отнесите, если вас не затруднит. Мне рассказали, что Базилио превратился в юную леди, это правда?

Я кивнул.

— Ну и отлично, для юноши это украшение, пожалуй, слишком аскетично. Я бы очень хотел приложить к подарку письмо, но, к сожалению, мой почерк слишком просто узнать. И почерк любого из моих секретарей тоже легко поддаётся идентификации. Не стоит так рисковать, эта маска может ещё когда-нибудь мне понадобиться.

— Базилио тоже скучает по этому помощнику профессора, — сказал я. — Очень жалеет, что не решилась пригласить его на вечеринку по случаю её превращения. Пришлось запугивать ребёнка рассказами о суровости придворных нравов… Слушайте, но почему бы профессору, в смысле, помощнику профессора, не продолжать изредка навещать Базилио? Мало ли, как она теперь выглядит, природа-то её не изменилась. Овеществлённой иллюзией была, овеществлённой иллюзией и осталась, можно спокойно изучать дальше.

— Видите ли, — вздохнул Король, — я сам виноват. Бедняга жаловался мне, что ему очень не нравится быть чудовищем. Я же, признаться, не верил, что это обстоятельство когда-либо изменится, и утешал его как мог. В частности, сказал, что именно своим ужасающим обличьем он обязан нашей дружбе. Дескать, я специализируюсь на изучении чудовищ, чем страшнее, тем лучше, а человекообразные иллюзии совершенно меня не интересуют. Впрочем, даже если бы заинтересовали, вряд ли мне удалось бы изменить свою специализацию: у Придворного Профессора овеществлённых иллюзий много Старших помощников, и за каждым закреплена определённая тема, раз и навсегда. Кстати, я говорил чистую правду. То есть, если бы я занимал подобную должность при Дворе, у меня действительно возникли бы подобные затруднения…

На этих словах Его Величество умолк, нахмурился, сердито дёрнул плечом, сказал:

— Меня умоляют больше не медлить. И в данном случае мольбам лучше внять.

Сунул мне в руки крошечную шкатулку из драгоценного синего металла и покинул приёмную столь стремительно, словно пытался выйти на полчаса раньше, чем вошёл.

Мы с Джуффином остались одни. Переглянулись, явно думая об одном и том же: надо поскорей выбираться отсюда, не дожидаясь громил с паланкинами. Хвала Магистрам, мы оба знаем, что делать. Осталось договориться, куда прокладывать Тёмный путь.

— В «Обжору», — сказал Джуффин, отвечая на мой немой вопрос. — Срочно! Пока я людей живьём глотать не начал.

— Я ещё час назад собирался их глотать, — пожаловался я. — Да ты не дал.

— Сам не заметил, как опять всех спас, — фыркнул он. — Вечная история.

— Теперь я могу считаться самым грандиозным бездельником в столице, — сказал я после того, как расправился с доброй половиной гигантского мясного танга, который по какой-то непостижимой причине считается у нас лёгкой закуской.

— Старая добрая мания величия, — констатировал Джуффин, не отрываясь от еды. — Вот и тебя она настигла, поздравляю. Лучше поздно, чем никогда.

— Никакая не мания, — обиделся я. — Кто ещё может похвастаться, что его работу вынужден делать сам Король?

— Я. Потому что, по большому счёту, любая твоя работа на самом деле — моя. А уж кому я её перепоручил, дело десятое. Впрочем, ладно, оба хороши. И одновременно ни в чём не повинны. Если этому неведомому самозванцу сразу приснилось, что он попал в Замок Рулх, не отвлекаясь на прогулки по городу, у нас не было возможности узнать о его существовании. Разве что, Кофе кто-нибудь из придворных приятелей разболтал бы. Но тут, как я понимаю, никаких шансов, Король строго велел всем держать языки за зубами, чтобы мы с тобой не явились прежде времени и не испортили ему игру.

Ну тоже правда. Но я всё равно был чертовски недоволен собой. Просто потому что слишком долго болтался без дела. Не то чтобы я так уж любил работать, но длительный отдых меня всегда нервирует.

— В любом случае, свои основные обязанности ты выполняешь. И совсем не так плохо, как я опасался, — заметил Джуффин.

— «Основные» — это какие? В «Крак» с тобой играть?

— И это тоже. Но вообще я хотел сказать, что обязанность быть счастливым, о которой мы только что говорили, есть не только у Королей. От всех могущественных людей требуется то же самое. В некотором смысле, мы держим на своих плечах Мир, хотим того или нет. Не только мы с тобой, а вообще все живущие. Даже самый обычный человек способен испортить жизнь как минимум своему ближайшему окружению, уж это точно для тебя не новость. И нет ничего удивительного в том, что могущественный колдун может испортить, или наоборот, исправить огромный участок реальности. Чем больше личная сила, тем больше ответственности, в том числе, за собственное настроение, такая вот простая формула.

— Ничего себе дела.

Сказать, что я был обескуражен — изрядное преуменьшение. Но все приходящие мне на ум синонимы ещё хуже.

— Уверен, что ты и сам прекрасно это знаешь, просто до сих пор не давал себе труд осознать, — заметил Джуффин. Шаг от безмолвного знания к чёткой формуле иногда оказывается длиной в целую жизнь. Всё что я сделал — помог тебе его сократить. И в любом случае, повторю: ты уже очень неплохо справляешься. Иначе я бы не стал затевать этот разговор. Сообщать об ответственности можно только тому, кому она по плечу.