– Я не понимаю, о чем вы.

– Все ты понимаешь, и мой тебе совет, забудь ее и продолжай жить, как жила.

– Забыть кого?

– Татьяну Жучковскую. Не смей ворошить прошлое, оставь человека в покое. Она мертва, так пусть покоится с миром.

– Вы в этом уверены? – Ката смотрела на прорези для глаз, видя расширенные зрачки неизвестного.

– Уверен в чем?

– Таня жива, я это точно знаю.

– Она погибла! И если ты не горишь желанием отправиться к ней на небеса, советую быстренько свернуть свою деятельность.

– Подумай о родственниках, – прохрипел второй. – Вы все у нас под колпаком. Мы осведомлены о каждом вашем шаге, и в случае неповиновения может произойти страшное.

– Да она уже это поняла, – засмеялся первый. – Ты ведь поняла нас, красавица?

Ката молчала.

– Видно, я в тебе ошибся, ты не так умна, как кажется. Что ж, придется прибегнуть к более радикальным мерам. – Он прошествовал к окну, постоял там минуты полторы, затем приблизился к торчавшему из пола рычагу и, положив на него ладонь, произнес: – Будем ждать твоего ответа ровно шестьдесят секунд. Если его не услышим, нам не останется ничего другого, как включить этот рычажок. Посмотри наверх.

Катарина задрала голову и ахнула. Под самым потолком находился круглый пресс или что-то вроде того. Она поняла главное, что стоит мужику нажать на рычаг, и эта металлическая махина в мгновение ока расплющит Кату Копейкину, словно орех.

– Время пошло, – оповестил мужчина в маске. – Помни, у тебя шестьдесят секунд.

– Уже осталось пятьдесят, – подал голос второй.

Катарина начала дергаться.

– Это не поможет, мы крепко тебя связали, не трать зря силенки.

– Хорошо, я обещаю вам, что больше никогда не стану интересоваться жизнью Татьяны Жучковской.

Мужик отошел от рычага.

– Так, так, так, прогресс налицо. Мне это нравится, только вот я не до конца тебе верю.

– Хотите, чтобы я поклялась на крови?

– Неплохая идея. Но думаю, мы прибережем ее до следующего раза. А? Что скажешь, состоится еще наша встреча или нет? Только учти, второй раз мы будем разговаривать на повышенных тонах, и тебе вряд ли понравится наш разговор.

– Я же пообещала, дала слово. Развяжите меня.

Мужики засмеялись.

– Ты слишком многого просишь.

– Вы обещали.

– Мы обещали даровать тебе жизнь, и ты ее получила.

– А как отсюда выберешься, это уже не наши проблемы. Ты ж девочка умная, сообразительная, пораскинь мозгами, может, и придумаешь чего дельного.

У первого мужика ожил сотовый. Прежде чем ответить, он отошел на значительное расстояние от Копейкиной и лишь потом пробасил «алло».

Вернувшись, он похлопал по плечу напарника, и тот, выудив из-за бочки веревку, начал привязывать один конец к ноге Катарины.

– Эй, что вы делаете? Мы так не договаривались.

Затянув третий узел, мужик потопал вперед и накинул второй конец веревки на рычаг.

– Не надо! – завопила Ката.

– Согласись, так намного прикольней. Ты наверняка любишь экстрим, а здесь его хоть отбавляй. Сможешь высвободиться – флаг тебе в руки, значит, в рубашке родилась, ну, а нет… Извини, таковы наши правила.

– Хорош с ней возиться, – прикрикнул первый. – Уходим.

– Погодь, а как же рот?

– Действуй.

Вооружившись скотчем, мужик заклеил Копейкиной рот, посмотрел на нее сверху вниз и, обнажив крупные зубы в улыбке, проговорил:

– Не скучай, рыжая, удачи тебе.

И они ушли.

Катка с ужасом взирала на рычаг, понимая, что одно движение ногой – и от нее останутся лишь воспоминания.

В неподвижном состоянии она простояла часа полтора. Руки затекли, каждый удар сердца отдавался в затылке тупой болью, а от осознания того, что в любой момент пресс может прийти в действие, ей делалось не по себе.

Ноющее колено предательски дрожало. Держась из последних сил, Катарина вспомнила американские боевики, в которых герои, находясь в сантиметре от неминуемой гибели, всегда ухитрялись выйти сухими из воды.

Но то было кино, а она стоит перед лицом реальности. Что, что она может сделать, дабы высвободиться из плена?

Пытаясь присесть, Катка осторожно начала опускаться вниз. Колено пронзило острой болью. Вскрикнув, Копейкина дернула левой ногой, веревка натянулась, и рычаг опустился.

Зажмурившись, Ката приготовилась к самому страшному.

Но ничего не произошло. Пресс, или что там крепилось к свае, оставался неподвижным.

Слезы радости покатились по щекам. Они обманули, они ее обманули, рычаг давным-давно неисправен. Боже, какое счастье. Она жива! И пусть она не может ходить, бежать, говорить, но ведь это все такие пустяки. Главное, она может дышать, слышать, чувствовать.

Пот лился градом по спине, ноги дрожали, но основной страх отступил. Он испарился сразу, как только Катка поняла, что ее жизни не угрожает опасность.

* * *

К Витьке Столярову Копейкина приехала во втором часу ночи. Ворвавшись в прихожку, она заголосила:

– Тебе звонила Розалия?

Сонный приятель непонимающе взирал на перепачканную грязью Катку.

– Нет, не звонила.

– Я так и знала.

– Где ты была? Посмотри, на кого ты похожа.

– Вить, меня пытались убить, вернее, запугать. Днем в мою машину проник неизвестный, затем меня похитили, привезли в какое-то здание, приковали к свае и оставили один на один с рычагом. Правда, позже выяснилось, что рычаг не работает, а пресс на самом деле оказался не прессом, но я-то этого не знала. Десять часов я не могла двигаться, хорошо, что в полночь туда пожаловали подростки. Они меня освободили, я сразу рванула к тебе. Вить, помоги!

Не задавая лишних вопросов, Столяров проводил Катку в ванную, а затем велел ей двигать на кухню.

Поставив перед ней бокал с чаем, Виктор потребовал ввести его в курс дела.

Катарина закончила повествование, когда за окном начало светать.

Витька казался хмурым и сердитым.

– Ты не меняешься, – буркнул он.

– Сейчас не это главное, пойми, нам надо срочно прижать к стене Константина.

– Подожди, при чем здесь Константин?

– Так я его узнала. Ну, не его самого, а мелодию звонка на его мобильнике. Во время нашего первого разговора у него звонил сотовый.

– И что с того?

– Сегодня у одного из мужиков тоже ожил мобильник. Мелодия аналогичная.