Мощный удар крыльев — и дракон взмыл в небо. Поднявшись на несколько сотен ярдов, он принял форму шара и, кувыркаясь, устремился вниз. Набирая ускорение, дракон несся точно выпущенный из пращи камень. Затем он расправил крылья и, сделав петлю, полетел прямо на город.

Едва не касаясь крыльями самой высокой башни, дракон изрыгнул пламя. Горячая вспышка показалась Алекс шаловливым шлепком, но этот слабенький сгусток энергии захлестнул Порасену. Оранжевый огонь поразил город в самое сердце. Одним махом уничтожил мост, по которому она не раз переправлялась на другой берег, залив огнем улицы. В мгновение ока вспыхнули деревянные постройки. Пламя сбило бегущих по улице людей, повалило их, как при наводнении и поглотило. Рев огня заглушил дикие вопли.

Огонь плескался на башни, брал их в кольцо, и они не столько горели, сколько подвергались эрозии. Так волны обтачивают песочные замки. Вместе с ярко полыхавшей мебелью и коврами они оплавлялись, как свечи. Алекс увидел, как две башни склонились друг к другу, образовав арку над адом, в который превратился центр города.

Выпуская из ноздрей небольшие порции огня, дракон сделал еще круг, поджаривая стоявших на крепостных стенах людей и сжигая лачуги в трущобах. По реке плыли на север горящие обломки. Второй и третий заход были не такими яростными, как первый. Порасена весело потрескивала, посылая в небо столб серого дыма.

Совершив последний круг, дракон удалился на восток. Как только он пересек границу с Ориозой, в город вошел сулланкири. На окраинах огонь был не таким жарким, как в центре, поэтому он продвигался без особого труда, пока не добрался до центра города.

Алекс внимательно всматривалась в пекло, ожидая, когда монстр снова из него появится. Прошло мгновение, и огонь по всему городу задрожал, словно под воздействием сильного холодного ветра. Языки пламени сжались по краям, стянулись… и исчезли все разом. Лишь в самом центре несколько мгновений бушевал огненный циклон, перевоплотившийся вдруг в сулланкири.

Крошечная фигура картинно поклонилась, отсалютовав королю. Огненный плащ ярко заблестел, послышался треск, и пламя окончательно исчезло.

Алекс моргнула и, оглядев город, горестно покачала головой. Из покореженных башен валил дым. То здесь, то там возгорались пожары, но все это было жалкой пародией на огонь дракона. Там, где раньше был мост, медленно текла река с кипящей водой. Алекс чуть ли не физически ощущала, как там корчится ошпаренный вейрун.

Она вздрогнула, хотя холодно ей, разумеется, не было.

— Я понимаю: то была демонстрация силы, но если сулланкири знал, что вы здесь, почему дракон вас не убил? Такая потеря стала бы мощным ударом по оппозиции Кайтрин.

Король задумчиво кивнул:

— Да, но еще большее потрясение испытают все, когда я расскажу о том, чему стал свидетелем. Четверть века назад у Кайтрин был дракон. С помощью фрагмента Короны Дракона она сумела его поработить. Мы этого дракона уничтожили. А теперь она заполучила еще одного.

— А не пошлет ли она его в Ислин, когда правители со всего мира соберутся на Совет Королей?

— Ты бы, наверное, так и поступила, и я — тоже, но только не Кайтрин. — Король надел капюшон, и лицо его ушло в тень. — Она предупредила нас, что еще вернется. Сейчас Кайтрин сделала нам еще несколько предупреждений. Для того чтобы одолеть врага, она хочет сначала сломить его морально. Помяни мое слово, Алексия, уничтожение Порасены нанесет страшный удар по противостоящим Кайтрин силам. Так что ее поражение и твоя победа в битве за город станут совершеннейшими пустяками. Если мы не объединим свои усилия, мир окажется в полном распоряжении Кайтрин.

Привести в порядок ночную рубашку оказалось гораздо легче, чем восстановить чувство собственного достоинства, но все же Керриган осилил и то и другое. Подшивая Подол, он укололся иголкой всего два раза, однако решил встретиться со швеей и узнать у нее магические приемы, чтобы в дальнейшем уберечь руки. Затем юноша выстирал рубашку. Наблюдая за учениками, которых в качестве наказания посылали в прачечную, он научился выжимать белье и вешать его на веревку для просушивания.

Никто из прежних учителей не заставил бы его это делать, и Керриган понимал, что ссылка Орлы на то, что из-за прибытия флота в доме мало слуг, — простая отговорка. Другие учителя в качестве наказания заставили бы его бессмысленно повторять магические заклинания, которым он научился много лет назад.

Юноша знал, что учителя им манипулируют. Они показывали ему новые заклинания и новые технологии, а в наказание заставляли повторять азы. А так как это страшно его угнетало, он становился более внимательным и прилежным при изучении нового материала.

Вернее, это они так думали.

С самого начала адепт разделил учителей на два разряда. Первые заботились прежде всего о достижении конкретной цели. Однако же Керриган никогда не знал, в чем эта цель заключается, потому что, когда он осваивал задание, учитель исчезал, а на его место приходил другой. Этими учителями было легко манипулировать. Сначала он вел себя как ученик, подающий некоторые надежды, потом долгое время изображал тупицу, после чего снова следовал невиданный взлет, а потом опять падение. Радость и отчаяние шли у педагогов рука об руку с его подъемами и падениями. Учителя явно хотели поскорее с ним расстаться, и он их наказывал: давал понять, что те останутся с ним навсегда.

Учителя, которых ученик отнес ко второму разряду, требовали от него неукоснительной точности. Последние семь лет преобладал именно этот тип. Часто это были даже и не люди. Они с самого начала сомневались в том, что Керриган освоит приемы, которые они ему показывали. Несмотря на то что юноша был в десять раз моложе самых старых учителей человеческого рода-племени и еще моложе тех, кто людьми не являлся, магию он постигал успешно. Большинство учителей отказывались этому верить и заставляли его повторять магические действия снова и. снова. Он был скрупулезно точен, так как выбора у него не оставалось. Орла могла приказать ему излечить колено, а вот магистр Файренол за то же самое наказал бы его на неделю.

Доставить удовольствие второй группе магистров было не так трудно, как могло бы показаться. Керриган упивался порядком и точностью. Он предпочитал спокойствие, ему не нравилось, когда его отвлекали. В тишине он лучше ощущал творимую им магию, она была для него музыкой, принесенной ветром. Юноша чувствовал, что где-то внутри есть и другие великие чудеса, но не знал, что нужно сделать, чтобы овладеть ими.

Был у него еще один способ, с помощью которого он манипулировал учителями. Еда. Он настаивал на том, чтобы они ели вместе с ним. Если учителя отказывались, он дулся и капризничал до тех пор, пока не добивался своего. После этого быстро выяснял их вкусы и пристрастия. Есть им приходиться ту же пищу, что заказывал ученик, и с помощью их любимых или нелюбимых блюд он поощрял или наказывал своих учителей. Особенно ему нравилось, когда с его помощью худые наставники толстели.