Представьте только моё отчаяние по поводу душевного состояния окружающих меня людей — я очень надеюсь, что Глава Конгрегации как можно скорее отзовёт меня во Флоренцию, где мне предстоят настоящие дела.

Мерцающие райские птицы, цветы и листья голубых и серебристых тонов вздымались из парчового корсета. Рукава и юбка были сшиты из тяжёлого тёмно-синего шёлка, который шуршал и переливался, словно море в пасмурный день. Каждая девчонка в таком платье совершенно точно выглядела бы настоящей принцессой. Но, даже зная это, взглянув на своё отражение в зеркале, я просто лишилась дара речи, настолько величественный и изящный был у меня вид.

— Это… невероятно красиво! — восхитилась я.

Химериус засопел в ответ. Он сидел на лоскутке парчи у швейной машинки и ковырялся в носу.

— Девчонки! — сказал он. — Сначала всеми ногами и руками они упираются, стараются как могут улизнуть от этого бала, но стоит им напялить какое-нибудь тряпьё пострашнее — и вот, пожалуйста, клиент готов.

Я решила не обращать на него внимания и повернулась к творцу этого произведения искусства.

— Но ведь то первое платье тоже было прекрасным.

— Да, я знаю, — она улыбнулась. — Ми можем просто использовать его в дрюгой раз.

— Мадам Россини, вы просто талант!

— Не-с-nä? — она подмигнула мне. — Такой талянт, как я, может позволять себе придумать новый резолюсьён. В сочетание с белий парик то первое платье казалось мне слишьком белым. К твой цвет лица нужен более выразительный… как ви это говорите… Контраст!

— Ах, да, точно, парик, — я вздохнула. — Он снова испортит весь вид. А можете меня сфотографировать?

— Бьен сюр. — Мадам Россини велела мне взобраться на табуретку возле трюмо и взяла мой телефон.

Химериус расправил крылья, перелетел ко мне поближе и неуклюже приземлился на фарфоровую статуэтку с париком на голове.

— Интересно, ты уже в курсе, какие насекомые обычно разгуливают по таким вот волосищам? — он задрал голову и посмотрел вверх на напудренную башню из пышных кудрей. — Вши, точно тебе говорю. Моль. А, может, и что похуже, — он театрально взмахнул лапкой. — Достаточно лишь шепнуть его имя: ТАРАНТУЛ.

Я еле сдержалась, чтобы не сказать Химериусу, что все его городские легенды — просто бабушкины сказки, и демонстративно зевнула.

Химериус вперил когти в боки.

— Но это же чистая правда! — сказал он. — И, прошу заметить, что кроме всяких там пауков тебе стоит опасаться ещё и одного злобного графа. Если ты в маскарадном угаре вдруг об этом забыла, то вот, напоминаю.

Тут он был, к сожалению, совершенно прав. Но сегодня хранители признали меня уже здоровой и полностью готовой к посещению бала. Поэтому мне хотелось только одного: думать о хорошем. Нет места более подходящего для позитивных мыслей, чем ателье мадам Россини.

Я бросила на Химериуса строгий взгляд, отвернулась и принялась рассматривать наполненные до отказа платяные шкафы. Всё такое изысканное, каждое платье одно другого краше.

— А у вас нет, случайно, чего-нибудь в зелёных тонах? — порывисто спросила я.

Мне вспомнилось приглашение на вечеринку Синтии. Лесли предложила переодеться марсианами. «Для этого нам нужны только зелёные мешки для мусора, парочка ёршиков для чистки, пустые консервные банки и шарики пенопласта», — сказала она. «Достаточно лишь степлера и клея, и мы превратимся с тобой за несколько минут в крутых винтажных марсиан. Станем, так сказать, живыми произведениями современного искусства. И это не будет стоить нам ни пенни».

— В зелёных? Уи, ма шэр, — сказала мадам Россини. — Пока все были уверены в том, что рыжий метёлька будет пригать во времени, я использовала много зелёных тонов. Это гармонировать хорошо с рыжими волосами и зелёными глазами маленького революсьёниста.

— О-оу, — сказал Химериус и погрозил коготком мадам Россини. — Опасные темы выбираете, милочка.

Он был абсолютно прав. Маленький подонок-революсьёнист явно не входил сейчас в список радостных вещей, о которых мне хотелось бы думать (но если Гидеон действительно решит появиться на этой вечеринке с Шарлоттой, я уж точно не стану ошиваться там в мусорном пакете, пусть Лесли сколько ей вздумается рассказывает о крутых костюмах и современном искусстве).

Мадам Россини расчесала мне волосы и стянула их в хвостик на затылке.

— Кстати, сегодня вечером он тоже будет в зелёном, тёмный цвет штормящего моря. Я раздумывала над вибором цвета много часов, чтобы сочетание с твоим плятьем было нормаль. А для финаль я проверила как эти цвета смотрятся при свете свечей. Апсолюман фантастик. Ви будете виглядеть как морской король и морской королева.

— Апсолю-ю-ю-ман, — прогундосил Химериус. — И если вас не прикончат, то когда-нибудь у вас появится много маленьких морских принцев и принцесс.

Я вздохнула. Кажется, Химериус собирался вернуться домой и наблюдать дальше за тем, что делает Шарлотта? Вот только он не пропустил возможности снова проводить меня в Темпл, что, в сущности, очень мило с его стороны. Кто как не Химериус знает, насколько сильно я боюсь этого бала.

Мадам Россини разделила мои волосы на три пряди, заплела их в косу и заколола шпильками на затылке. Всё это время она сосредоточенно морщила лоб:

— Зелёный, говоришь? Дай-ка подумать. Например, у нас есть костюм для верховой езда конца восемнадцатого века из зелёного бархата, и, кроме того, ох, как же вольшебно у меня полючился — вечерний ансамбль от 1922 года, цвета болотной зелени с подходящим голёвным убором, плящом и сумочкой — настоящий шик. Затем я переработаля несколько плятьев от дома моды Баленсиага, — плятья, которые в шестидесятых годах носила Грейс Келли. Моя жемчужин — бальное плятье цвета розовых лепестков, тебе оно тоже отлично подойдёт.

Она осторожно подняла парик вместе с подставкой. Искусственные волосы были белыми как снег, украшены голубыми лентами и парчовыми цветами. Они немного напоминали многоэтажный свадебный торт. От парика даже доносился едва уловимый аромат ванили и апельсинов. Мадам Россини умело нацепила этот волосяной торт мне на голову, и та стала напоминать настоящее птичье гнёздышко. Когда я снова взглянула в зеркало, то едва себя узнала.

— Сейчас я выгляжу как что-то среднее между Марией-Антуанеттой и моей бабушкой, — сказала я. А ещё из-за моих коричневых бровей я стала немного похожа на сказочного разбойника, который переоделся в женщину.

— Абсюрд! — возразила мадам Россини, прикрепляя парик массивными шпильками. Эти шпильки напоминали маленькие кинжалы со сверкающими стеклянными наконечниками. Словно голубые звёзды они поблёскивали среди ровно уложенных локонов.

— Всё дело в контрастах, Лебёушка, контрасты — это вообще самое глявное, что может быть, — она указала на открытую косметичку, которая стояла на комоде. — Теперь приступим к макияжу. Тёмные глюбокие гляза, гляза с поволокой — вот настоящий стиль восемнадцатого века. Немного пудры — шарман! Само совершенство. Ты будешь самой красивой на этом балю.