— А можно взглянуть, что это у тебя за буклет? — Спросила она на таком же ломаном английском, и взялась за уголок.

Стас покраснел. А вдруг он ошибся и это вовсе не та девушка…? Но всё же разжал пальцы. Габи взяла буклет, и увидев себя, тут же перевернула его обложкой вниз.

— Хочешь я покажу тебе, где это? — вдруг предложила она. — Мне как раз в ту сторону. Очень нужно с одним человеком серьёзно поговорить.

— Буду рад. А как тебя зову?

— Габи.

— А меня Станислав. Можно просто Стас.

— О! Ты из России? — спросила она на русском.

— Да, — удивился Стас. — А откуда ты знаешь язык?

— А я наполовину русская… По папе.

— Вот это встреча. А говорят, что чудес не бывает.

Вика закончила набирать текст, и отложив в сторону планшет, почувствовала вдруг острую боль в лёгких. Тело начало колотить, его бросало то в жар, то в холод. Она ворочалась на кровати и хватала ртом воздух, пытаясь наполнить им лёгкие, но его было мало. Боль нарастала с такой скоростью, что она уже была не в силах нажать на кнопку вызова сестры-сиделки, а та мирно спала, уткнувшись лбом в журнал, лежащий на столе. На мониторе, который освещал своим голубым сеянием её затылок, красная стрелка билась в истерике, сообщая о проблемах в 17-й палате…

И вдруг всё стихло вокруг, а лампа на потолке превратилась сияющий портал, который манил своей красотой и спокойствием. Оттуда, из глубины призрачного свечения, вместе с какими-то божественными звуками она услышала собственный голос.

— Иди ко мне… Тебе больше нечего там делать…

— Но я же не успела попрощаться с Ильёй Марковичем, — произнесла Вика даже не разжав пересохшие губы.

— Он тоже скоро будут здесь… Вам не нужно прощаться…

— А как же моя сестра, я не предупредила её. Она расстроится.

— Ей сейчас не до тебя.

— А остальные?

— Те кто любит тебя по-настоящему и те кого любишь ты, будут с тобой всегда… В твоей душе…

— Ну что ж, ты убедила меня…

В в это же мгновение в палату влетели белые ангелы и со всех сторон окружили её кровать. Они хватали её руками, вкалывали холодную сталь в вены, прикладывали к груди раскалённые утюги. Они делали всё это, не догадываясь, что терзают уже безжизненную плоть…

Илье Марковичу в это время снился странный сон, будто он бултыхается в прозрачной морской воде, трогает забавных рыбок руками и любуется множеством женских ножек, торчащих сверху как частокол. И среди всего этого восхитительного разнообразия, он замечает те, которые манят его своей стройностью, и он гребёт изо всех сил, стараясь поднять выше и схватить их, но этим только поднимает со дна грязь, и она, расползаясь, заполняет всё вокруг него. Он ничего уже не видит, не может дышать, но всё равно продолжает трепыхаться и тянуть руки вверх, туда, где ещё секунду назад красовались её прелестные ножки…

— Илюша…, — донеслось откуда-то с поверхности воды.

Он глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Илюша, просыпайся, из клиники звонят.

— Что… Что случилось? — Ничего не понимая спросонья, спросил он.

— Говорят, проблемы с твоей пациенткой.

— Как? Не может быть… Ведь она…, — он вскочил с дивана. — Где мой телефон?!

— Вот же он, — ответила жена, — у меня.

— Что же ты тянешь?

— Илюша, не психуй.

Он выхватил у неё из руки трубку.

— Что у вас там?!

— Вам лучше приехать, — донёсся оттуда встревоженный голос его зама.

Илья Маркович всё это время бежал, и откуда только взялись силы, он понимал, что поздно, но всё равно бежал, расталкивая всех, кто попадался у него на пути… В палате было тихо, в углу стояла пустая кровать со свёрнутым матрацем.

— Почему её увезли без моего разрешения?! — заорал он.

— Илья Маркович, инструкция ведь, — залепетала, появившаяся у него за спиной сестричка.

— Инструкция… Да плевать я хотел на эту инструкцию… Вы должны были дождаться меня… Вы должны были произвести все реанимационные действия до моего прихода…

— Илья Маркович, мы сделали всё возможное.

— Да ничего вы не сделали… — он сел на край кровати, — оставьте меня.

Слёзы катились из глаз, и он даже не старался их вытереть, они падали вниз, и разбивались о холодный кафельный пол. Трудно сказать сколько он так просидел, никто так и не решился зайти в палату.

Цветы на тумбочке… Это он позавчера принёс их… Несколько долек недоеденного апельсина на блюдце… Кружка, с едва заметными следами помады на ободке… Он зачем-то взял её, подержал…, и сунул в карман халата… Он не сразу заметил планшет, который лежал за настольной лампой. Илья Маркович вдруг почувствовал лёгкое дуновение, словно что-то невесомое пролетело мимо и прикоснулось к его руке.

— Я разрешаю… — услышал он тихий голос, и оглянулся.

В палате было по-прежнему пусто…

«…Странно осознавать, что всё закончилось. А я почти физически чувствую, что всё действительно закончилось. Мне почему-то не хочется возвращаться обратно, и если ОН позовёт, то я не откажусь. Обидно только, что одна, что рядом никого нет. Нет тех, кого я хотела бы видеть именно сейчас. Попросить у них прощения, поцеловать… Я ведь так и не успела поцеловать маму, меня даже дома не было, когда она умерла. И я забыла как выглядела бабушка. Вот встречу я её там и пройду мимо, не узнаю. Я даже готова простить своего непутёвого папашу. Хотя нет, его прощать не буду…

Сестра… Кто мог представить, что у меня есть сестра… Тут нужно попросить, чтобы ОН простил меня за этот грех. Пусть спишет на незнание… Я думала, что обязательно позову Юдит на свои похороны, но вот теперь, когда пришло время, мне почему-то не хочется это делать. Я поняла, что не люблю её. Так надоедают красивые куклы, с которыми ты не расставалась в детстве ни на минуту, а потом вдруг перестала обращать на них внимание, устав от их холодной красоты…

А вот те, кого люблю по-настоящему, вряд ли смогут принять моё предложение. Я не знаю где они, а они не знают где я… И как докричаться до них…

Валерка… Мой толстенький, милый Валерка. Мне кажется, что я была бы счастлива, если бы ты был рядом. А ведь ты был рядом. И мы немного даже были счастливы. Ты же нашёл меня тогда. Думаю, что найдёшь и сейчас…

Рита… Моя королева. Любовь всей моей жизни. Ты была больше чем подруга. Ты была частью меня. Ты научила меня любви, научила быть настоящей женщиной. А то, что я превратилась в блядь, так в том не твоя вина, а моя, и я за это уже понесла суровое наказание…

Ну вот и всё. Список закончился так и не начавшись. Негусто получилось. Аж два человека… Да, забыла. Обязательно хотела бы видеть у себя моего нового друга… Я уверена, Илья Маркович, что вы сейчас читаете это. Так вот, знайте, я вас тоже люблю…