Вновь принимаюсь долбить рукояткой по стене. Долблю так, что мертвый услышит.

Наконец через минуту раздается слабый стук в ответ.

Ну, слава богу! Мы прислушиваемся…

Увы, это не морзянка, а несколько ударов через равные промежутки времени.

– Запроси шифр, – подсказывает Георгий.

«Назовите цифры для открытия кодового замка», – неторопливо вывожу отчетливыми ударами. И беру паузу…

Молчат.

«Назовите цифры для кодового замка».

Примерно через минуту доносится слабый скрежет, словно кто-то возит металлическим предметом по стальной обшивке трюма. И наконец слышится некое подобие вразумительного ответа.

Мы улавливаем два слова: «Три числа».

– Что это было? – спрашивает Жора.

– Пока не знаю. Впрочем… – Лихорадочно работающий мозг озаряет догадка: – Может быть, они хотели сказать, что код содержит три числа?

– Тогда почему не отстукивают сам код?

– Тише!

Обмениваясь мнениями, мы едва не пропускаем главного: запертый в твиндеке абонент начал передавать первую цифру, нанося по металлу слабые удары через равные промежутки времени. Замерев и стараясь как можно плавнее проталкивать воздух через дыхательные трубки аппаратов, мы считаем гулкие звуки…

Сразу за первой цифрой следует вторая, после чего удары затихают.

– Двадцать. И пять, – шепчет Устюжанин. – Почему он замолчал? Должно же быть третье число!

– Нет-нет, – возражаю я, поняв задумку абонента. – Это первое число – «двадцать пять».

Повернув лимб, совмещаю «0» с основной меткой на неподвижной части диска.

– Что дальше? – тихо спрашивает Жора.

– Дальше поворачиваем лимб против часовой стрелки на три полных оборота, – комментирую свои действия, – и подводим к метке число «25».

– Почему на три?

– Не знаю, так устроены эти проклятые замки…

Выполнив необходимые действия, я простукиваю рукояткой ножа: «Готово. Давайте дальше».

Около минуты считаем следующие удары…

Вскоре получаем второе число – «ноль три».

Сосредоточенно выполняю очередное действие: дважды прокручиваю лимб по часовой стрелке и ставлю «03» на шкале строго против основной метки.

Снова сигналю: «Готово».

Настает черед последней цифры.

Отсчитываем шесть ударов, а через небольшой интервал улавливаем еще один.

– Шестьдесят один? – переспрашивает друг.

– Кажется, так, – аккуратно прикасаюсь к лимбу.

Для активации третьего числа его опять следует прокрутить против часовой стрелки, но всего на один оборот. Исполнив это действие, подгоняю нужную цифру под метку и… проскакиваю на одно лишнее деление.

– Черт! – срывается с моих губ.

– Что случилось? – настораживается Устюжанин.

– Слегка перекрутил.

– Так верни обратно!

– Бесполезно. Нужно начинать сначала.

На всякий случай я все же пробую повернуть лимб вправо до упора – если набор кода сработал, то диск упрется, а после с небольшим усилием провернется еще немного. Усилие будет означать, что гусак механизма втягивает засов хитрого замка.

Увы, не получается: лимб доходит до значения «99» и намертво упирается в невидимый ограничитель.

Ладно, попробуем снова. Только на этот раз следует быть внимательным – замки подобного рода мало подходят для импульсивных, неуравновешенных людей.

Выставляю «0».

Три оборота влево, и подгоняю к метке число «25».

Два оборота вправо, и «03» к той же метке.

Один оборот влево, и с максимальной аккуратностью ставлю против треугольного индекса «61»…

Рядом со мной, подсвечивая фонарем, застывает в напряжении Георгий. Порой мне кажется, что я чувствую левым виском его горячее дыхание. Бред, конечно. Но мы оба дико волнуемся – это факт.

Числа кода набраны. Моя ладонь медленно поворачивает лимб вправо…

В районе делений девятого десятка диск во что-то упирается.

Есть! Приложив легкое усилие, чувствую, как он пошел дальше.

Раздается слабый щелчок, должно быть означающий уборку засова.

Осторожно дотягиваюсь левой рукой до массивной ручки основного запорного механизма.

– Ну что, Жора, попробуем?

– Надо бы отойти, – напоминает он, – вдруг перепад давления?

Справедливое замечание. Я тут с нежными ласками по отношению к замысловатому замку совсем запамятовал о некоторых элементарных вещах. Старею, наверное…

Продолжая освещать фонарем дверцу круглого люка, друг смещается в сторону. Я немного отодвигаюсь к противоположной стене коридора и плавно нажимаю ручку вниз.

Раздается громкий щелчок, но люк даже не шелохнулся.

Дергаю ручку на себя. Сначала слабо, затем все сильнее и сильнее.

Не поддается, сволочь! Стало быть, внутри герметичного карцера давление ниже.

– Давай вместе, – подключается Устюжанин.

Мы вдвоем цепляемся за ручку, отводим ее вниз, упираемся ногами в стену и тянем, тянем, тянем…

Спустя несколько минут борьбы проклятый люк сдается.

Атлантический океан, восемьдесят миль

к северо-востоку от Джорджтауна,

борт теплохода «Фурия»

Настоящее время

Тем временем на поверхности тоже было неспокойно.

Всем, находящимся на палубе «Фурии», передалось нервно-возбужденное состояние Баталова. Он был мрачен и по большей части молчал. Проводив пару самых опытных пловцов на глубину, он поначалу метался по палубе, затем выбрал место на границе света и мрака и долго стоял, опершись на леерное ограждение и устремив взгляд в темную воду. Тимур, забросив малогабаритный автомат за спину, вышагивал по узкому проходу. Жук с Фурцевым облепили раскладной чемоданчик станции гидроакустической связи и с каменным выражением лиц вслушивались в тишину. Двое вооруженных кавказцев постоянно торчали в рубке, вероятно получив приказ Баталова не допускать посторонних, четыре телохранителя ошивались возле площадки, контролируя каждое движение Жука и Фурцева и в то же время испуганно поглядывая на шефа. Еще одна пара кавказцев охраняла подступы к вертолету.

Приблизительно через час после того, как пара пловцов ушла на глубину, на палубу по трапу торопливо спустился капитан.

– Босс, на экране локатора замечено большое надводное судно, – доложил он Баталову.