– Представляешь, Чарли, полмесяца не бояться натворить глупостей!

– Какие у тебя планы?

– Никаких. Разве что купить какую-нибудь обновку и ложиться спать каждый вечер, а не раз в двое суток.

– Что ты несешь, Дейзи? ВААФ дает тебе две недели не для сна! Наоборот, если ты просыпаешься во вторник утром, не смей ложиться в свою теплую кроватку раньше утра среды! Все остальное – замашки из дома престарелых.

– У моих родителей не разгуляешься. А что надумала ты?

– Много всякого. Несколько дней проведу за городом с матерью, а потом сбегу в Лондон, к отцу. Он – преданный поклонник Агаты Кристи и наверняка приобретет билеты на какую-нибудь ее пьесу. Где-нибудь постоянно ставят не одну, так другую. – Чарли запнулась, но в следующее мгновение ее симпатичная мордашка расплылась в радостной улыбке. – Слушай, Дейзи, от Лондона до твоего Дартфорда рукой подать! Ты обязана к нам присоединиться. Уверена, папа будет рад с тобой познакомиться.

Дейзи зарделась от смущения. Ей очень хотелось в лондонский театр, но как она может появиться там с Шарлоттой, тем более с ее отцом, «поднимающим вопросы в палате общин»?

– Не спеши с ответом, – сказала ей Чарли с улыбкой. – Сначала я поговорю с папой, посмотрим, что он предложит. Вот будет здорово! После всего, что мы здесь пережили, можно себя побаловать. Театр, ужин в «Савое», потом переночуешь у меня, а утром поедешь обратно в Дартфорд. Как видишь, у семьи не будет причин обвинять тебя в дезертирстве.

– Ты очень добра, Чарли, но… – начала возражать Дейзи.

– Никаких «но». При чем тут доброта? Я эгоистка! Ладно, на случай, если ничего не выйдет, – война все-таки – давай обменяемся адресами. Не забывай, ты обещала мне дружбу.

Адрес Чарли сам по себе говорил о высоком положении ее семьи, и Дейзи было стыдно за «Бакалейные товары и лучшие сорта чая Петри, Хай-стрит, Дартфорд». Но Чарли ничего не сказала, а просто убрала клочок бумаги в сумочку.

Спустя два дня они прощались на вокзале. Дейзи ждала поезда на Лондон, за Чарли должны были заехать.

– За мной пришлют автомобиль, Дейзи. Я бы взяла тебя с собой, если бы мы с тобой не уезжали в противоположные стороны.

Честно говоря, Дейзи была не прочь остаться одна, убраться подальше от шума и сутолоки лагеря. Она бы с радостью прошлась по нему в одиночестве, по-своему прощаясь с разными его уголками. Эти месяцы и это место навсегда останутся в ее памяти. Здесь она впервые попробовала шампанское, полетала на «бабочке-медведице», здесь ее поцеловали.

Почему этот поцелуй так памятен? Она мучилась этим вопросом в вокзальном зале ожидания. Ведь он был далеко не первым: ее уже целовали друзья братьев, но как-то по обязанности, проводив ее до дома после кино, вечеринки, танцев, церкви. Те поцелуи ей не запомнились, кроме разве что самого первого, который вызвал у нее наибольшее отвращение: столкновение носов, пытающийся протиснуться ей в рот чужой язык…

То ли дело поцелуй Эдейра! Сначала почти бесплотный, легкое соприкосновение губ. Неужели она зажмурилась? Она не могла вспомнить, было ли это, зато в ее памяти осталось, как смотрела ему прямо в глаза и читала в них что-то очень важное… Второй поцелуй запомнился лучше: она даже сейчас покраснела, вспоминая свое желание – желание чего?

Он улетел, забрав с собой человека, показавшегося ей мистером Фишером. Начиналась новая жизнь. Ее ждала служба на авиабазе в Уилтшире, где она наконец-то станет заниматься авиационными двигателями, по-настоящему помогать Британии одержать победу в войне.

Что говорил об этом Черчилль? Что-то насчет совместных усилий. Именно так! С этой мыслью Дейзи втиснулась в битком набитый вагон. Совместные усилия – залог победы.

До чего же славно было снова оказаться дома! После пересадки в Лондоне Дейзи ехала, прижатая к окну вагона, и считала минуты до Дартфорда. Кто придет на вокзал ее встречать? Мысли, что совсем никто, она не допускала – и не ошиблась. Она прилипла носом к стеклу, разглядывая платформу. Отец? Мать? Роуз?

Она с радостным визгом вывалилась из двери вагона в объятья к своему брату Филу. Оба долго не могли вымолвить ни слова, а только стискивали друг друга что было сил. Дейзи боролась со слезами.

– Ты успела вовремя, Дейз, – сказал Фил. – Завтра утром я уеду в Портсмут. Отец в лавке, мать забила тройку откормленных телят, если не больше, и стряпает на весь британский флот. Давай свои вещи! Фургон на стоянке.

Она сбилась со счета, сколько времени не видела брата и не имела от него вестей. Сейчас она притворно напустилась на него.

– Ни словечка от тебя, Филип Петри, даже когда Рон…

– Я не силен писать, Дейзи.

У него был такой виноватый вид, что она рассмеялась.

– Я убедила маму, что письма моряков доставляют на сушу чайки.

– Ты так изменилась, Дейзи. Похорошела. Ты прямо красавица! Вот не думал, что назову этим словом собственную сестру.

– Брось, не дури! Как там Роуз? Она тоже не отвечает на мои письма.

– Она устала, а главное, ей все осточертело. Ей тоже хочется куда-нибудь записаться, но мама… Мне не хватает слов, Дейзи. Сэм в плену, Рон погиб, а мы с тобой… Ладно, молчу. Ты-то как?

– У меня все в порядке, Фил, я познакомилась с хорошими людьми…

– Слыхал, тебя учат летать? – перебил он ее. – Неужели правда? Неужели ты действительно залезла в этот ящик и…

– Можешь не сомневаться, и не раз. Ты не представляешь, Фил, какая это свобода, какой простор. Обожаю!

– Ну, насчет простора я как раз сомневаюсь, когда в небе темно от чертовых «мессершмиттов». Они лучше наших самолетов. Наши более юркие, прямо цирковые акробаты, зато у фрицев такие пушки, какие нам и не снились.

– Не надо так говорить!

– Правда есть правда, и говорю я только с тобой. Теперь ты служишь в ВААФ и можешь сама разобраться что к чему.

Они дошли до фургона, Фил забросил вещмешок сестры в кузов, она уселась на пассажирское сиденье. Ехать при затемнении было трудно, но потом вышла бледная луна, и они быстро добрались до дома.

Дейзи, никогда еще не отлучавшаяся надолго, нашла родителей сильно изменившимися; они, как и Фил, нашли изменившейся ее саму. Сильно похудевшая Флора постаралась порадовать семью ее любимыми кушаньями, начиная с яблочных оладий.

– Мы все еще достаем яблоки, Дейзи, – спасибо Нэнси Хамбл с ее подвалом!

Праздничная трапеза затянулась. Неужели им выпало провести вечер без разрывающей тишину сирены? Все старались вести себя как ни в чем не бывало, расспрашивали друг друга о новостях. Грейс вернулась на ферму в Шотландию, но обещала наведаться в Дартфорд, как только выпадет увольнительная. Элси и Эрни Бруэры, как и Флора с Фредом, заверили одинокую девушку, что она может считать их дом своим. Дейзи рассказали о ее старых подругах и друзьях, но Фишера никто не упомянул. Старика, бывшего чуть ли не талисманом лавки, как будто позабыли.