Галина, принимающая его чувство к Вере, остро ненавидела Наталью. Со времен Костиных прогулок с Верой оснований для этой ненависти не было — Костя избегал встреч с Натальей. Но в один из вечеров его любовницы сошлись. Галка запекала пиццу в духовке, а Наталья явилась с авоськами еды — налаживать отношения. Женщины почему-то самым верным путем к Костиному сердцу считали желудочно-кишечный тракт.

Невысокая худенькая Галина выглядела подростком рядом с ширококостной Натальей, но ехидства Галке было не занимать.

— Константин Владимирович перешел на диету, — заявила она. — В ваших услугах здесь больше не нуждаются.

“Пошлая сцена из жизни пошлого человека”, — промелькнуло в голове у Кости.

— Наташа! — сказал он растерявшейся, застывшей от оскорбления Наталье. — Извини меня, пожалуйста!

Опять пошло. Как в анекдоте. Только не смешно.

Галина и Костя ожидали, что Наталья развернется и молча уйдет. Но она вдруг стала копаться в своих сумках, достала сверток.

— Я принесла твою любимую ветчину с красным перцем и оливками. Вы покушайте, она свежая.

Наталья положила сверток на стол.

— Фраза, достойная пера Достоевского, — ухмыльнулась Галина, когда за соперницей закрылась дверь. — Сонечка Мармеладова из тяжелой весовой категории.

Костя вдруг разозлился. Заяц — опасное животное, если к нему неправильно подойти. Сильным ударом задних лап он когтями распарывает волку брюхо.

— Ты сказала Наталье, что в ее услугах здесь больше не нуждаются. В равной степени я не нуждаюсь и в твоих услугах.

Он не видел ее лица, Галина стояла спиной, он видел, как вздрогнула ее спина. Галина молча сняла фартук, вышла из кухни, взяла пальто и ушла.

Он был свободен. Он ел пиццу и ветчину с оливками. Никаких обременительных связей — всех разогнал. Где-то рыдали две женщины. Он не умеет расставаться — женщины уходят от него в обидах.

Поторопился с выводами. Утром Галина позвонила и обычным голосом, с насмешечкой сказала:

— Колесов, наши отношения остаются прежними. Не пугайся, дорогой. Я имею в виду дружеские и служебные.

Через месяц Костя уволился из больницы.

Через пять лет он вспоминал Веру как тяжелый недуг, с которым можно жить, но избавиться от него нельзя. Живут же люди с осколками в мышцах, с доброкачественными опухолями и язвами.

Каждый день имел смысл, потому что на каждый следующий были планы и обязательства. Лекции, спецкурсы, занятия с аспирантами в университете, прием больных в медицинском центре, где дело было поставлено, не в пример первому кооперативу, четко и рационально. Утро, день — Новый год, утро, день — Новый год.

Умер отец, и Костя переехал к матери, которая, тяжело переживала утрату и нуждалась в помощи. Они прожили вместе три года, пока она не умерла от инфаркта. Костя не смог заменить маме отца, а она ему жену, но вместе им было хорошо. Во всяком случае, лучше, чем с кем-то чужим.

Анна Рудольфовна знала о происшедшем — ей позвонил Сергей. Из-за разницы во времени он разбудил ее поздней ночью, и заснуть она больше не смогла. Перелет из Мехико длился почти сутки. Анна Рудольфовна ждала невестку и выстраивала стратегию поведения. Но все стратегии рушились под градом злобных обвинений, которыми она мысленно бомбардировала Веру.

Мерзавка! Неблагодарная тварь! Сидит у него на шее, ни копейки в жизни не заработала, пользуется всем и еще фортели выкидывает.

Амеба травоядная! Вечно молчит, потому что в голове пустота, как в кастрюле. Что он только в ней нашел? В этой уродине! Раздавить гадину, чтобы места мокрого от нее не осталось! Как смеет нас позорить? Ребенка ей захотелось! Дура! Пусть только вякнет! Вышвырнуть ее на улицу, пусть вместе с той беспризорницей по подвалам ошивается. Сейчас за разводы никого из партии не выгоняют и невыездными не делают. По щекам ей, по щекам! Нет, до развода доводить нельзя. Сучки! Теперь они могут прыгать из постели в постель — и никто им не указ. Мать, бабка — все в Веркиной семье были такими же проститутками, а святошами только прикидывались. Анна Рудольфовна не помнила того, что сама, как вор в законе, ни дня трудового стажа не имела. Она настаивала на браке Сергея именно с этой красивой воспитанной девушкой из хорошей проверенной семьи. Собственному мужу Анна Рудольфовна закатывала такие сцены, что он стал тихим алкоголиком. Она шантажировала его угрозой развода и крахом карьеры по каждому ничтожному поводу. Это было в прошлом, не считается. Да и кто посмеет себя с ней сравнивать!

Вера не сомкнула глаз в самолете. По московскому времени полдень, по мексиканскому — глубокая ночь. Двое суток без сна. Она шаталась от усталости, когда приехала домой. Свекровь не ответила на ее поцелуй.

— Анна Рудольфовна, я иду в душ, потом спать, а поговорим мы вечером. Хорошо? Извините, сейчас просто сил нет.

— Что “хорошо”? Что “извините”? Ты не находишь нужным объясниться со мной?

Вера кивнула, прошла в гостиную и села в кресло. Хотелось закрыть глаза. Веки свинцово тяжелели, а тело, уставшее от скрюченности длительного сидения в самолете, просилось вытянуться и расслабиться, сознание требовало покоя.

Анна Рудольфовна села напротив.

— С Сергеем все в порядке, — начала говорить Вера, — у него был приступ аппендицита, операция прошла хорошо…

— В порядке? — перебила Анна Рудольфовна. — Откуда ты знаешь? Ты бросила больного мужа, который был без сознания. Ты знаешь, что произошло за это время?

— Что произошло? — Вера выпрямилась в кресле.

— “В душ и поспать”, — передразнила Анна Рудольфовна. — Тебе и в голову не пришло позвонить в Мехико, справиться о его здоровье.

— Да, виновата, не пришло. Вы с ним разговаривали? Как он себя чувствует?

— А как может чувствовать себя муж, которого жена бросила на больничной койке, опозорила перед всем посольством и умчалась в Москву?

— С ним все в порядке?

— Ты издеваешься надо мной? — Анна Рудольфовна повысила голос. — Я тебе говорю, что он опозорен! О каком порядке может идти речь?

Для Веры вмешательство чужих людей в ее личную жизнь всегда было крайне болезненно. Она мысленно готовилась к неизбежному разговору с Ольгой — поступку, для которого нужно было сломать панцирь стыда, страха, смущения. Но так ли необходимо посвящать Анну Рудольфовну в их проблемы?

— У нас с Сергеем, — сказала Вера, — возникли некоторые сложности. Я бы не хотела вас ими тревожить. Надеюсь, что все закончится благополучно.

— Что-о? Меня в сторону? Ты бы не хотела? Но мой сын хотел! Он рассказал своей матери, зачем ты примчалась в Москву. Идиотка! Ты недостойна его мизинца! Ты не понимаешь, какое счастье тебе досталось! Ты должна ему ноги мыть и воду пить!