ее достать, впрочем, никакого удовлетворения по этому поводу я не испытывал, лишь грусть… Придурок, сам во всем виноват. Думал бы головой, а не головкой, этой патовой ситуации вообще никогда не случилось бы.

— Все, Юля, разговор окончен…Я чертовски устал от сегодняшнего бал… дня. Завтра придет экономка и шофёр, я вас познакомлю.

— Шофер?! У меня будет собственный шофер?

— Конечно, Юля, для меня неприемлемо, чтобы беременная жена ездила в общественном транспорте, кроме того, он обладает навыками охранника, в случае чего сможет тебя защитить.

А еще, моя ненаглядная супруга, он будет докладывать о каждом твоем шаге.

— Но у меня есть права, я могу сама управлять машиной.

— Юля, ты в своем уме, мало того, что ты беременная, а в это время женщины из-за бушующих гормонов не всегда могут верно оценивать ситуацию, так у тебя еще нет достаточного водительского стажа. Это большой риск, которому я никогда не подвергну своего ребенка.

Женушка задумалась. Интересно, что за мысли крутятся в ее приторно-красивенькой головке.

— А на какой машине он будет меня возить?

Чуть ли не заржал в голос. Юленька, в самом деле, нельзя же быть такой явно меркантильной.

— Не волнуйся, милая, тебе будет, чем похвастаться в инстрагам. Спокойной ночи.

Развернулся, пошел в свою спальню… И пока женушка не опомнилась, не взяла меня на абордаж, закрыл дверь. Смешно, конечно, я здоровый мужик, запираюсь в собственном доме, боясь, что прекрасная девушка, являющаяся моей женой, опять предпримет попытку, воспользовавшись моим бессознательным состоянием, залезть на меня сверху. Обхохочешься. Только на лыбу совсем не тянуло.

Огромная кровать безупречно, без единой складочки, застелена шелковым коричневым покрывалом. Ах, как же красиво на нем смотрелась моя Роза. Просто колола глаза своей красотой, и до сих пор колет, наверное, поэтому мне хочется сейчас пустить слезу, ну или пулю в висок. Открыл стеклянную дверь лоджии, дождь продолжал плакать холодными каплями о моей потерянной любви. Подставил под них лицо… Зябко, холодно, одиноко, мне без тебя, Таня Лазарева. Что же мы наделали?! Почему разлучились?! Ведь мы так идеально друг другу подходили, ведь мы так сильно друг друга любили. Что же я наделал, глупый похотливый скот?

* * *

Опять подглядываю. Большинство гостей вышло, чтобы проводить уезжающих молодоженов, здравомыслие не позволило мне пойти вместе со всеми, поэтому я заняла наблюдательней пункт возле окошка. Где же раньше было мое здравомыслие? Почему я притащилась на эту чертову свадьбу? Шувалов галантно распахнул перед Юлей дверь и, поддерживая за локоток, помог забраться в автомобиль. Красивый… Надо признать, Шувалов очень красивый мужчина. «А как он потрясно трах… ой, занимается сексом», — грустно вздохнула развратница. «Ну вот и уехал наш принц», — поддержала ее печаль девочка-мечтательница. «Скатертью дорожка, изменщик», — зло прошипела феминистка. «Таня, чтобы минимизировать свои душевные потери, тебе лучше меньше смотреть и вообще постараться больше не сталкиваться с этим субъектом мужского пола», — дала совет девочка-отличница. «Ага, потому что после такого столкновения искры так и сыплются. Помнишь, как искрились от вашей близости, там, в небольшом коридорчике, его серые глаза? — томно шептала развратница в моей голове. — Еще чуть-чуть и он бы тебя поцеловал. Ну почему он нас не поцеловал!» «Пфф! — пренебрежительно рассмеялась феминистка. — Это не искры, это у него звездочки из глаз посыпались, когда Таня топнула острой шпилькой по его ботинку». «Я бы на месте Шувалова хорошенько надавала тебе по заднице, постоянно дерешься, — ворчала развратница, — лучше излишнюю агрессивную энергию сбрасывать с помощью секса». «Бедненький, так натерпелся от Танюшки, сколько раз она его испытывала, в бок била, нос своим лбом припечатывала, на мужское хозяйство коленку поднимала, шпилькой по ботинку топала, а Шувалов в ответ даже ни разу не наорал. Вот это выдержка у человека, как у настоящего принца», — вздохнула мечтательница. «Он провалил самое главное испытание — испытание верностью», — не успокаивалась феминистка. Я же решила воспользоваться советом отличницы и, развернувшись, прошла на свое место в зале. Правда, смотреть уже было не на кого, разве только наблюдать за возвращающимися гостями, серебристый мерседес представительского класса уехал вдаль, увозя красивую пару в их совместное счастливое будущее.

— Танюш, может, пособирать что-нибудь? Столько еды осталось, жуть.

— Тетя Нина, не вздумайте, будем ещё позориться.

— Но это ведь такие деньжищи… Давай подойдем к Юлиной свекрови. Как там ее? Екатерина Юрьевна, кажется, поговорим на эту тему.

Начала нервничать, не хватало ещё опозориться перед мамой Шувалова, показать себя меркантильными, готовыми лазить по столам, собирая остатки еды.

— Эль, я вот говорю Тане, может пособирать что со столов, зачем добру пропадать.

Мама лишь рассеянно махнула рукой.

— Ой, Нин, не надо суетиться.

Какая-то мама сегодня грустная, потерянная.

— Да как же так?! Столько всего осталось… — сокрушалась домовитая крестная.

— Тетя Нина, — сказала я твердо, — банкет оплачивал полностью Шувалов, он не захотел брать деньги от нашей стороны… Это теперь их дело, что делать с оставшимися продуктами. А нам, думаю, пора ехать домой, сейчас я вызову такси.

Фух, внутренне выдохнула, когда за нами закрылась дверь нашей квартиры. Все-таки эта свадьба — довольно тяжкое испытание для моих нервов. Сильно выпивший, недовольно бурчащий папка ушел к себе в комнату, крестная с семейством расположились в гостиной, а я сегодня ночую в комнате сестры. Мне тут неприятно, неуютно. Она ведь знала, знала, что это мой принц, знала, но все равно легла с ним в постель. Они оба меня предали, моя ласковая Голубоглазка и мой любимый мужчина.

— Танюш, ты еще не спишь? — в комнату вошла мама.

Она сегодня такая бледненькая, грустная, осунувшаяся, даже немного постаревшая.

— Нет, мамуль, как-то не спится.

— Мне тоже… — мама присела на Юлину кровать. — Вот и улетела наша Голубоглазка из родительского гнезда. Тань, меня все время мучает мысль, правильно ли мы сделали, женив Юлю на Шувалове?

Да, эта мысль и меня мучает, бьет, словно тяжелый куль по башке, горечью окуривая душу. Правильно ли ты сделала Таня, отправив Алекса жениться на Юле?

— Юля поступила очень нехорошо с тобой, — произнесла мама, горестно качая головой.

— Как и Шувалов. И если Юлю можно немного понять — первая любовь, страсть, это довольно сильное чувство, которое иногда толкает на совершенно ужасные поступки, то он…

Мама обняла меня за плечи, уткнулась ей в шею, вдыхая родной успокаивающий запах.

— Думаешь, Юля любит Шувалова?

— Л-любит.

Не только произносить, даже думать об этом было больно.

— А вдруг Юля преследует иные цели?

— Какие другие цели? Ты имеешь в виду деньги? Нет, мама, успокойся, не могла она поступить настолько подло. Тут, скорей всего,