Журнал «Американская археология» отправил репортера Чарльза Полинга на сбор материалов для освещения этой дискуссии. Полинг проинтервьюировал Бегли и нескольких других людей, подписавших обращение. Бегли написал письмо, где пространно объяснял суть обвинений и утверждал, что публичность, сопутствующая открытию, неоправданна. Вот что он сказал Полингу: «Объект ничем не отличается от тех, которые в течение многих лет находили там археологи, если судить по размерам и каменным артефактам на поверхности. Зачем такая публичность?» Он возражал против участия съемочной группы в работе и называл это «низкопробными киношными фантазиями», которые возрождают «образ великого героя-исследователя». Бегли также сказал, что, хотя ему неизвестно местонахождение объекта, он тем не менее уверен, что «коренные жители знают и о самом объекте, и о том, где он находится». Еще он предположил, что и сам мог побывать на этих руинах. Другие авторы подписей также пренебрежительно отзывались об экспедиции. Джойс сообщила корреспонденту «Американской археологии», что, по ее мнению, экспедиция представляла собой «авантюрное путешествие в страну фантазий». Марк Бонта, этноботаник и специалист по культурной географии из Университета штата Пенсильвания, занимающийся Гондурасом, так отозвался об экспедиции: «Сегодня это, завтра – Атлантида. Настоящее реалити-шоу». Джон Хупс, заведующий кафедрой антропологии в Университете Канзаса и знаток культуры древнего Гондураса, разместил на своей странице в «Фейсбуке» лидар-изображение части У1, опубликованное ООО «ПЛЛ» («Под лучом лидара»), и высмеял его за ничтожные размеры. «Неужели в „потерянных городах“ Гондураса обитали лилипуты?» – саркастически вопрошал он. Бегли и другие присоединились к нему, издеваясь в комментариях над небольшими размерами объекта. В конце концов Хуан Карлос указал Хупсу, что тот неправильно интерпретировал масштабную линейку на лидар-снимке и уменьшил размеры в десять раз: Хупс принял километр за сто метров.

Корреспондент «Американской археологии» заметил, что Бегли и сам многие годы привозил на объекты в Москитии съемочные бригады и знаменитостей и публично рассказывал о своих поисках Сьюдад-Бланка и «потерянного города», а в статье, помещенной на его веб-сайте, именовался «Индианой Джонсом от археологии». В чем же отличие? Бегли на это ответил: «Я не возражаю против СМИ. Я тоже общаюсь с ними, но делаю это по-другому». Об экспедиции он сказал так: «Эта нацеленность на поиски сокровищ и открытие потерянных городов угрожает самому существованию археологических ресурсов». Бегли продолжил критиковать экспедицию в своем блоге, сравнивая ее участников с «детьми, разыгрывающими сценарий фантастического фильма» и утверждая, что «большинство ученых испытывают отвращение» к такому «колониалистскому дискурсу».

Десять докторов наук, участвовавших в экспедиции, были ошеломлены. Шумная критика выходила далеко за пределы научного спора или дискуссии о языке. Членов экспедиции поразило, что ученые, которые не были на объекте и не имеют о нем ни малейшего понятия, выносят о нем суждения с таким апломбом. Но они поняли, что к письму, подписанному двумя десятками профессоров и студентов, включая таких уважаемых, как Джойс и Хупс, нужно отнестись со всей серьезностью. Видя, что письмо пестрит фактическими ошибками, Хуан Карлос, Крис Фишер и Алисия Гонзалес набросали ответы на часто задаваемые вопросы об экспедиции, пытаясь дать разъяснения критикам. «Главная цель нашей деятельности – продемонстрировать богатое культурное и экологическое наследие этого региона, существование которого находится под угрозой, чтобы привлечь к проблеме внимание международного сообщества и найти средства для начала эффективной консервации… Мы просим этих археологов и всех, кто озабочен судьбой Гондураса и его уникального культурного наследия, присоединиться к нам в этой важной работе, которая потребует совместных усилий и доброй воли всех заинтересованных сторон». В письме отмечалось, что ни один из объектов, обнаруженных на У1 или У3, не был «прежде зарегистрирован в базе данных по культурному наследию, созданной гондурасским правительством».

Ряд СМИ, включая «Вашингтон пост» и «Гардиан» (Великобритания), опубликовали статьи, посвященные этой полемике, где перепечатывались обвинения и цитировались Бегли и другие из числа тех, кто оспаривал важность (и даже само существование) находки. «Любопытно, – написал мне Крис, – что многие репортеры, узнав от меня о наличии „ответов на часто задаваемые вопросы“, не загорелись желанием прочесть публикацию. Им нужны были только агрессивные высказывания, чтобы подлить масла в огонь полемики».

«У меня такое ощущение, будто мы на скамье подсудимых, – писала мне Алисия Гонзалес. – Да как они смеют? Чушь!»

Крис Фишер сообщил «Американской археологии», что обвинения в наш адрес просто смешны. «Наша работа привела к тому, что территорию взяли под охрану. Мы готовим научные публикации. На цифровой карте показано то, что мы видели на местности. Важнейшей целью экспедиции было подтверждение того, что мы увидели с помощью лидара. Не думаю, что это похоже на авантюризм». Особенно Криса обескуражило то, что Бегли назвал его «охотником за сокровищами» – самое тяжелое оскорбление для археолога. «Где его отрецензированные публикации? Где его научные достижения? Я не нашел ни одной его отрецензированной статьи. А если он заявляет, что побывал на этих руинах, то где карта? – вопрошал Крис. – Занимаясь археологией, вы должны производить съемку местности, составлять карты, делать фотографии, вести заметки и так далее. Если он [Бегли] располагает такими материалами, то должен передать их в Гондурасский институт антропологии и истории, поскольку это местное культурное наследие. Если он не делает этого, то его поведение является колониалистским и неэтичным». Но по данным IHAH, Бегли, в нарушение гондурасских законов, не сдал в институт ни одного отчета о своей работе.

Национальное географическое общество опубликовало на своем сайте ответ членов экспедиции: «Как мы надеемся, наши коллеги оценят внимание, которое привлек к себе этот проект, и его огромную пользу не только для исследователей, работающих в этом регионе, но и для народа и правительства Гондураса. Мы надеемся также, что сообща сможем дать толчок более широким научным исследованиям в Москитии».

Вирхилио Паредес в качестве директора IHAH написал письмо в нашу поддержку, и мы опубликовали его в Сети вместе с ответами на вопросы. В частной переписке Вирхилио сообщал, что его расстроили нападки научного сообщества. Он проверил архивы IHAH, где не нашлось никаких сведений о получении Бегли разрешений от Археологической службы после 1996 года, хотя он продолжал «незаконно» вести исследования и разведку, а также за плату привозил на отдаленные археологические объекты знаменитостей, кинематографистов, туристов, ищущих приключений. Я предоставил Бегли возможность опровергнуть эти серьезные обвинения, но он в переписке со мной не выказал ни желания, ни намерений делать это, сказав лишь, что меня «вводят в заблуждение». Бегли защищался следующим образом: «Все мои поездки в Гондурас осуществлялись на основании необходимых разрешений или не подразумевали никаких действий, которые, согласно закону или правилам IHAH, требуют разрешения». Он отказался конкретизировать эти слова и не пожелал прояснить характер своей деятельности в Гондурасе после 1996 года – археологической, коммерческой или туристической. Затем он прервал нашу переписку по электронной почте, написав: «Надеюсь, на этом допрос закончился… Больше мне нечего сказать по этому поводу».