— Как можно? — осуждающе покачивала головой алтайка. Закон есть закон. Жить следует по закону. Она уже пять лет работает в лавке, она еще ни разу не нарушала законы.

ЦВЕТНАЯ МЫСЛЬ: УВИДЕТЬ КОШ-АГАЧ И УМЕРЕТЬ. ТАМ ВСЕ КЛОНИЛО К ПОКОЮ. ТАМ ВСЕ БЫЛО ЗАРАНЕЕ ПРЕДРЕШЕНО. ТАМ И СЕЙЧАС, НАВЕРНОЕ, ШТОПОР ЛЕЖИТ НА СТОЙКЕ.

Бабилон.

Торг, как всегда, кончался ничем.

Мы выходили на пыльное крылечко.

В эмалированном тазу, продравшись сквозь сухую землю, бледно и вызывающе цвел кустик картофеля. Забившись в тень, дремал беззубый плешивый пес, тоже, наверное, перенесший неведомую катастрофу. Увидев Ию, из-за печальных построек медлительно появлялся козел.

— Я боюсь, — пугалась Ия. — У него рога заплесневели.

— Тухтур-бухтур! — весело ругался румяный Саша, лез в газик, жал на стартер.

— Твое задание невыполнимо, — пенял я Юреневу в лагере.

— Невыполнимых заданий не существует, — Юренев изумленно моргал. — Я сказал тебе: купи штопор. Я предоставил тебе все возможности. Этот штопор мне нужен. Купи его.

— Зачем тебе это уродство?

— Для дела.

— Я сам сделаю тебе такой. Даже еще страшнее. И продам по еще более сходной цене — 0, 01 коп.

— Мне нужен именно этот.

Степь…

Злое солнце…

Локоть Ии, упирающийся мне в бок…

Мрачные орлы в поднебесье и на обожженных камнях…

Бабилон.

Почему так грустно вспоминать это?

Редакция газеты находилась, как прежде, на углу Обводной. Я поднялся мимо вахтера, он не узнал меня. Зато ребята набежали из всех отделов. Всегда любопытно взглянуть на живого писателя, особенно если когда-то немало времени он провел в знакомых тебе стенах. Особенно обрадовался фотокор Славка:

— У тебя роман — во, Хвощинский!

Он нисколько не повзрослел — из белого воротника все так же, как два года назад, тянулась тонкая, почти детская беззащитная шея, в глазах мерцало вечное удивление.

От ребят я отбился, пообещав в ближайшее время зайти всерьез, не на час; сразу потащил Славку в его фотобудку.

Славка, несомненно, почувствовал себя польщенным. Я этим грубо воспользовался:

— Вот скажи. Можно сработать фотографию так, чтобы человек, которому нет еще и сорока, выглядел на ней на все семьдесят? По-настоящему сработать, так сказать, вынуть эту фотографию из будущего.

— Запросто, — несмотря на свой детский вид, Славка был и оставался мастером.

— Как?

Славка засмеялся:

— А просто. Здесь даже НУС не нужна. Хватит нормального компьютера с хорошей памятью, умеющего строить математические модели. В данном случае — модели возрастных изменений. Полсотни параметров вполне хватит. — Славка оценивающе глянул на меня при свете красного фонаря, а сам уже возился над ванночкой, цепляя там что-то плоским пинцетом. — Накладывай картинку за картинкой на фотопортрет и получай свои семьдесят!

— Ну, а сфотографировать событие, которое еще не произошло, можно?

— Это как?

— Ну, скажем, завтра мы с компанией собираемся отправиться на пикник, а ты мне вдруг показываешь уже снятые на этом пикнике фотографии. Ну там, полянка, шашлыки, рожи навеселе…

— Да ну тебя, — польщенно отмахнулся Славка. — Ты придумаешь!

И спросил:

— Роман фантастический задумал? Я люблю фантастику.

— Не до фантастики, — теперь отмахнулся я. — Вот взгляни.

И выложил на стол серый скучный пакет.

При свете красного фонаря фотографии показались мне темными и какими-то особенно зловещими. Даже та, на которой я целовался с Ией.

— Убери, — быстро сказал Славка, оглядываясь. — Я их не видел.

— Я сам увидел их только сегодня, — не понял я.

Славка неприятно ощерился:

— Совсем убери. Не хочу их видеть. Я тут ни при чем. Это, наверное, юреневские штучки. Вот и иди к нему.

— Да погоди ты.

Но Славка не хотел годить. Он страшно нервничал:

— Зачем ты их сюда приволок?

— Ты же мастер.

— Слушай, Хвощинский, не надо! То, что делает НУС, никому не повторить. Да и не надо никому повторять то, что делает НУС.

— А это НУС делает?

— Не знаю. Спроси Юренева. Убери. Я ничего не видел.

— Не трясись. Какого черта? Ты присмотрись… Видишь, лежит именно Юренев. Не шибко веселая фотография, правда?.. Как можно такое сделать?.. Вот что меня интересует… Или вот дом, стена вынесена… А я только что проходил под этим домом, все там в порядке…

— Я тут при чем? Спроси у Юренева.

— А ему откуда знать об этом?

— Не знаю. Он хам, — не очень логично объяснил Славка, жалобно выгибая тонкую шею. — Никаких дел не хочу иметь с ним. Пока старик Козмин не чокнулся, Юренев еще походил на человека, а сейчас…

— Погоди. Что значит чокнулся? Какой Козмин?

— А ты не знаешь? — Славка обалдело уставился на меня. — Андрей Михайлович… Ты что, вообще, ни с кем не переписывался, не перезванивался? Ничего не знаешь? Совсем ничего?..

Разговор явно тяготил Славку, даже пугал, но кое-что я из Славки выжал.

С его слов получалось, что год назад что-то сильно грохнуло в институте Козмина.

— Причем не где-то, а именно в одной из лабораторий НУС. Сильная машина, таких даже японцы не делают. Ну, лично Козмину не повезло, он находился в лаборатории. То ли памяти он целиком лишился, то ли вправду чокнулся, пойди узнай, к Козмину с того дня на выстрел никого не подпускают. Я точно не знаю, но Козмин вроде бы безвылазно сидит в своем старом коттедже. И Ия там с ним. Ну, помнишь? Теличкина… — Такие вот дела… — Славка почему-то даже не смотрел на меня. — А эти фотографии убери.

— Не уберу. И не дергайся. Я, наоборот, оставлю здесь эти фотографии.

— Зачем? — по-настоящему испугался Славка.

— Хочу знать, настоящие это фотографии или подделка? А если подделка, как можно подделать такое? Откажешься, сам Юренева сюда притащу.

Это подействовало. Славка неохотно спросил:

— Где взял?

— Под дверь подсунули. В гостинице.

— Прямо так вот подсунули?

— Прямо так.

Я добавил:

— В пакете.

— В этом? — Славка даже обнюхал пакет. — Тоже оставь.

В чем-то Славка мне не верил, испуганно гнул тонкую шею: