Выругавшись про себя, Гудвин скорчился на пороге, пытаясь определить, достаточно ли серебристолицый отвлекся на драку непонятно с кем, чтобы не заметить удирающую жертву, и вернулся ли из подсобки Тролль, который тоже явно будет не рад, если грабитель уйдет безнаказанным. В голове мелькнула мысль, что в крайнем случае можно применить ЭлБу — уж на несколько метров до ближайшей подворотни ее должно хватить, но тут кто-то осторожно положил руку ему на плечо, отчего Гудвин вздрогнул, и прозвучал тихий голос: «Пошли».

Почему привыкший за последнее время — а особенно за сегодняшний день — к неприятным сюрпризам Гудвин сразу не ударил в ответ, не стал брыкаться или вырываться, не смог сказать бы даже он сам. Видимо, это вступила в игру его интуиция. Или обоняние, за пару секунд до шепота в темноте уловившее тонкий аромат цитрусов.

Он снял ладонь со своего плеча — хрупкую, с длинными холодными пальцами — и пошел туда, куда его потянули. Пробрался вдоль стены в сторону подсобки, свернул на склад, споткнулся о груду тряпья, простонавшую голосом Тролля, протиснулся в узкий коридор. Потом по глазам резанула полоска света, и через мгновение Гудвин очутился на ступенях позади магазина, в тупике рядом с мусорными баками и грудами пустых коробок. А за руку его держала та самая «оранжевая» девушка, одетая, правда, в черные джинсы и серую футболку, но не ставшая от этого менее солнечной и яркой.

В конце концов, в череде убийственных сюрпризов по закону вероятности должен был обнаружиться приятный. Девушка хитро улыбнулась, провела пальцами по растрепанной каштановой челке и поймала ошарашенный взгляд Гейта. Глаза у нее были ярко-голубые.

Гудвин завис было на секунду, пытаясь определить, что лучше — поблагодарить ее за спасение или сначала познакомиться, но девушка снова потянула его за собой.

— Сначала уйдем куда-нибудь подальше, — сказала спасительница. — А потом будешь задавать вопросы.

Гудвину ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Тем более что «уйти куда-нибудь подальше» было в данный момент одним из самых сильных его желаний.

Устроившись в закрытой кабинке кафе, они смогли перевести дух после пробежки по улицам Тупика и нескольких попыток заскочить в вагон монорельса в самый последний момент перед закрытием дверей.

— Уф-ф, — выдохнул Гудвин, собираясь с мыслями и думая, как начать разговор.

— Меня зовут Лейла. — Девушка улыбнулась и погрузилась в чтение меню.

— А…

— А тебя — Гудвин. Еще ты официально мертв, и я была на твоей казни.

После подобного заявления сложно было продолжать беседу, и Гейт решил сначала заказать еду, а потом уже, на свежую голову и сытый желудок, сформулировать вопросы, которые водили хоровод у него в голове.

Однако Лейла справилась с едой первой.

— Скажи, а что ты делал в Тупике? Неужели боишься банду Серебристого меньше, чем законников?

Потрясающая осведомленность о приоритетах опасности в понимании Гудвина.

— Искал гарнитуру для синхронизации. — Иногда правдивый ответ на вопрос является отличным поводом для того, чтобы сохранить искренний тон и дать себе паузу на обдумывание дальнейшей стратегии общения.

— Почему не в магазине?

— Потому что счета мертвых, как ты знаешь, обычно блокируются.

— Странно. Думаю, что ты достаточно умный мертвый и заранее озаботился перевести деньги на другое имя.

— Даже предусмотрительность порой не спасает от неприятных случайностей.

— Ты уверен в том, что это случайности?

Девушка наклонилась к Гудвину и положила ладонь ему на затылок. Он замер, не зная, как трактовать это внезапное появление нежности, но Лейла через мгновение отпрянула и показала ему крошечную блестящую наклейку.

— Откуда, например, у тебя это? — Она поднесла прозрачный квадратик липучки к глазам и внимательно его рассмотрела. — Да еще и с эмблемой Джи-Банка?

— Не знаю. Но это странно…

— Что именно?

— У меня был запасной счет в Джи-Банке на другое имя. Его заблокировали, а в магазине сообщили, что им рекомендовано дождаться законников. — Гейт решил не темнить и рассказать все как есть. Лейла была явно настроена дружественно, раз спасла его в Тупике. К тому же она и так знала про него много. Может быть, даже слишком много.

— Значит, у тебя есть еще один враг, который сидит именно там. Этого мы не предусмотрели.

— Мы? — Гудвин удивился. — Что еще за «мы»?

— Есть время вопросов и есть время ответов, — улыбнулась Лейла. — Сейчас спрашиваю я, а отвечаешь ты. Будешь хорошо себя вести — как-нибудь поменяемся ролями.

Успев проглотить едва не вырвавшуюся фразу «А какие еще ролевые игры планируются?», Гейт изобразил предельное внимание. Это было не трудно сделать. Трудно было сосредоточить это внимание на словах девушки, а не на ней самой. Очень трудно.

— И что ты хочешь узнать?

— Зачем тебе нужна была гарнитура?

— Для дела.

— Это не ответ.

— Почему?

— Потому что предполагается, что ты будешь со мной откровенен.

— И зачем мне это надо?

Около минуты Лейла изучающе смотрела на него — это был не тот заинтересованный взгляд, которого ожидал Гудвин, но все же, — а затем кивнула:

— Сейчас я не могу сказать. Ты прав, доверие надо заслужить — я тоже не могу отделываться общими фразами. Давай так, сейчас я помогаю тебе с гарнитурой, а позже мы встретимся в другой обстановке и поговорим обо всем.

— Справедливо, — решил Гудвин. Ему дали право первого хода. — Номер коммуникатора оставишь?

— Я сама тебя найду. — Лейла улыбнулась, и Гудвину почудилось в этой улыбке что-то многообещающее, отчего он впервые за последнее время почувствовал себя мужчиной. И даже чуть было не покраснел.

Девушка положила на стол пачку купюр, которую достала из кармана джинсов. На взгляд Гудвина, там было очень много денег, даже с учетом тройных чаевых.

— Мне пора идти. Расплатись, пожалуйста, а остальное возьми себе. Здесь должно хватить на гарнитуру. — Лейла встала.

— Я не привык брать деньги просто так, — сказал Гейт. Это было правдой, хотя и частичной. Он всегда прилагал к получению денег усилия, и если даже ничего не отдавал взамен, то, по крайней мере, рисковал быть за это пойманным. Здесь же его просто одарили, как ребенка.

— Это не просто так. Это в долг. Расплатишься как-нибудь.

Девушка сделала несколько шагов, и Гудвин упустил ее из виду. Как истинное дитя Нового Вавилона, она неплохо умела растворяться в толпе.

«Расплатишься как-нибудь». В этой фразе, как и во многих других, произнесенных Лейлой, чувствовались намеки. Или же Гейт сам их подсознательно искал и выдавал желаемое за действительное. Это было еще одной из причин, почему он предпочитал девушек, которым платишь. С ними все было понятно.