Его взгляд застывает на экране, как и мое тело в напряжении застывает на месте. Питер, как правило, бесстрастно, неостро реагирует на всё происходящее, стараясь здраво размышлять, но счастливая оболочка сию секунду сменяется на ошеломленную.

Он сжимает голову руками, перечитывая написанное.

Я растираю пальцами виски от усилившейся головной боли.

Глаза Питера темнеют. Нахмуривая лоб в недоумении, он столбенеет от ужаса и замыкается на одной точке на экране. С горькой пеной изо рта орет убийственным голосом:

— ПРОКЛЯТЫЙ УБЛЮДОК!

Яростный воздух, скопившийся возле него, вдалбливается в мое лицо. Я все ожидал, но не такой реакции.

— Питер… — сглотнув слюну, начинаю я.

— МАТЬ ТВОЮ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ? КАК ТЫ МОГ УГОДИТЬ В ЛОВУШКУ? — Он вскакивает, чуть не бросаясь на меня с кулаками. Я сижу в оцепенении, уже не зная отчего именно. Со свистом выдыхая, он рвет волосы себе на голове. Лавина оскорблений в мою честь скатывается из его уст.

— Питер, ты можешь быть спокойнее, — осторожно говорю я, но шок первых минут не отступает. Я-то считал его менее вспыльчивым, но… Бог ты мой.

— Провались оно, твое спокойствие! — орет он, привлекая взгляды посторонних лиц. — ЧТО? ЧТО ТЕПЕРЬ? ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО КАПАЕШЬ МОГИЛУ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ, НО И ДЛЯ МИЛАНЫ?!

Поэтому и саднит больнее.

Пересохшими губами я волочу о двух уничтожающих разговоров с Брендоном.

— Крайняя его фраза была такова: «Я ДАЮ ТЕБЕ СУТКИ. НЕ ЯВИШЬСЯ ЗАВТРА В МОЙ ОФИС, СЧИТАЙ, ЧТО НЕ ПОЛУЧАЕШЬ НИ БИЗНЕСА, НИ МОЕЙ ДОЧЕРИ, НИ СЧАСТЛИВОЙ ЖИЗНИ С ТОЙ, ИЗ-ЗА КОТОРОЙ ТЫ ОТВЕРГ МОЮ ЛУЧИНКУ».

Он усаживается на место и ворошит себе бровь, силясь успокоиться.

— Да, брат, ты не только погряз в дерьмо, так еще и наступил в самую его глубину, — выкрикивает сдавленным хриплым голосом, и я его не останавливаю. Я заслужил этого. — А ведь когда я увидел его в первый раз, сразу счел несгибаемым, непробиваемым… Абьюзер чертов, — подняв бровь, изъявляет негодующе он. — Шантажировать болезнью дочери… — рассуждает рьяно он, лихорадочно, то приподнимая, то опуская руки. — Трудно вообразить, на что он способен, чтобы избавить ее от недуга… — Хрустнув пальцами, он продолжает перебирать мысли вслух.

— Белла знает о вас с Миланой? — произносит таким голосом, который пробирает меня до озноба.

В отрицании ответа на вопрос, я качаю головой.

— Я смалодушничал и взял тайм-аут, смог лишь на время расстаться с ней…

Его глаза широко раскрываются.

— Нагромождаешь одну ложь поверх другой — заслуживаешь овации, брат! — с упреком в голосе молвит он. Хлопнув один раз ладонями, он осушает коктейль одним залпом. — Что тебе не позволило сразу сказать ей все и затем уже разбираться с последствиями? Если ты говоришь, что Брендон запретил тебе высказывать Белле правду, якобы её состояние ухудшиться, но затем, когда она узнаёт обо всём ей что, станет лучше?

— Питер… Не кори меня… Прошу… Мне нужна твоя поддержка, — впервые даю себе слабину, смотря на него. — Я не имел понятия, на что согласился и…

— Как не корить тебя? — говорит громко, но не так, как до этого. Его ноздри дуются от негодования. — Что будет с Миланой, ты думал об этом?

Я не выдерживаю:

— Черт возьми, я всегда о ней думаю! — Сжав зубы, я чувствую, как желваки ходят под скулами.

— Всегда думаешь? — фыркает он. — Если бы думал всегда, то не влез бы в самые дебри, из которых, чтобы выплыть на поверхность, нужно многое потерять.

В этом он прав. Решение о спасении наглухо замуровано.

Наступает тяжелое молчание.

— Джексон, — уже спокойно глаголет Питер, — она из-за меня, дурака, настрадалась и… если ей сделаешь больно ТЫ, она не выдержит этого… — Вздох слетает из его груди. — Та рана, которую я причинил ей, все еще горит в выжженных уголках моей души.

После этих слов я точно не знаю, как защитить её. Страх берёт верх, что ситуация может обернуться схожей, как с Питером. Мы все не переживем этого.

— Что мне делать? Дай совет, — нервно выдаю я, держась одной дрожащей ледяной рукой за голову.

— Ты же просил тебя оставить без них? — припоминает сказанные мной ранее слова.

Я шумно выдыхаю воздух, кладя руки перед собой.

— Ладно-ладно, не пыхти, — с долей неискреннего юмора бросает он, но во взгляде не смягчается. Но его ответ на событие, перевернувшее мою жизнь, остр. — Говоришь, Тайлер должен был оповестить о новых изменениях?

Я киваю:

— Но звонка от него еще не поступало.

— Будем дожидаться его ответа, — чуть подбадривает он. — Есть какие-то мысли, как ты собираешься спасать героиню своих грез и мою любимую сестренку?

Питер возвращается в свою личину.

— Тайлер предоставил нам съемную квартиру на время, в отдалённом месте. И пробираясь с Миланой туда, я маскируюсь, дабы никто не усек. Но этого мало, Брендон может нанять человека, чтобы он следил за мной или уже нанял. От него никуда не спрячешься. Тайлер согласился быть рядом с Миланой, как водитель, телохранитель, но этого мало… Я сообщил ей, что мы уедем в Нью-Йорк после защиты проекта, может, хоть там я смогу укрыть её на время.

— Сестренка моя настрадается с тобой еще, — шипит он. Эти слова подпитывают мой разъяренный гнев.

— Питер, не надо! — восклицаю я.

— Сам поразмысли, что от того, что вы уедете?

Трудно признать, но он прав.

— Питер, но там отец и…

Он мотает головой:

— Мы же не сможем укрыть её в подвале, чтобы к ней не притронулся Брендон! Глупая затея. И как отреагировала Милана на эту поездку?

— Была недовольна и возмущена.

— Ха… Еще бы, бросить модельное и уехать, ты сам хоть думал, что ей предложил?

— Питер, она в опасности! — бешено говорю я, ставя кулак на стол с незначительным стуком.

— Модельное агентство — её второй дом и… Ну ты, — усмехается нервно он, — не думаешь головой совершенно!

— Питер, раз ты такой умный, помоги найти ответы подвергнувшемуся нападению.

— Джексон, все ответы в твоем сердце и в твоей голове, — заверяет он. — Для начала разруби ложь, признайся честно Белле, каким бы ни был исход и скажи Милане обо всем, что ты сказал мне. — Не опрометчиво ли это? — Не губи её любящее сердце.

— Питер, только не Милане. Зачем её травмировать? Я слишком сильно люблю её, чтобы возлагать на нее такой груз.

Болезненная сентиментальность сотрясет ее душу. Эта девушка приходит в замешательство от любого пустяка.

— Вспомни, что было со всеми нами когда-то, вспомни, что молча, не открываясь никому, каждый из нас чуть ли не погиб. Нужно действовать крайне осторожно и какой бы не была правда