4. Латюд хотел уморить себя голодом, а потому не ел и не пил в течение 133 часов, так что ему насильно открыли рот и заставили принять пищу. Затем он, добыв кусочек стекла, перерезал себе четыре вены, отчего за ночь вытекла почти вся кровь, едва осталось 6 унций, и он несколько дней был без чувств.

5. Латюд жалуется на ревматизм и другие недомогания.

Далее доктор писал, что Латюду уже 42 года, что уже 15 лет, как он постоянно страдает, а в течение 7 лет лишен воздуха, тепла и света, что в подземелье он уже 58 месяцев, а в цепях 40 месяцев на соломе и без одеяла. Свой протокол доктор завершил тем, что докторские визиты и лекарства бесполезны и, чтобы сохранить Латюду зрение, необходимо избавить его от страданий, а также ему нужны чистый воздух и моцион.

Дело было представлено де Сартиню, но, несмотря на это, в положении Латюда ничего не изменилось: его перевели в другое помещение только тогда, когда вследствие разлива реки тюрьма наполнилась водой, и тюремщик стал жаловаться, что ему приходится ступать в воду всякий раз, когда нужно приносить Латюду пищу. Несмотря на свое ужасное положение, Латюд обдумал в тюрьме два проекта: 1) как сразу увеличить армию на 20 тысяч человек; 2) как собрать достаточную сумму, чтобы можно было назначить пенсии вдовам солдат, павших в сражениях. Для осуществления первого проекта Латюд предлагал раздать ружья всем сержантам или унтер-офицерам, которые до тех пор были вооружены пиками и алебардами.

Средством для осуществления второго проекта было увеличение на три денье платы за пересылку писем. Латюд обдумал эти проекты, но как было их представить королю? В Бастилии никто бы за это не взялся. Однако Латюду удалось заинтересовать этими проектами своего духовника патера Гриффе, который выхлопотал ему необходимые для этого письменные принадлежности, и проект об увеличении армии был представлен королю. Проект был принят, ружья розданы всем сержантам и капралам, но положение Латюда не улучшилось. Затем был представлен и второй его проект, который тоже был одобрен: плата за пересылку писем была увеличена, но этими деньгами воспользовался двор, а вдовы солдат, как и прежде, не получали пенсий. Однако Латюд и за этот проект не был вознагражден. Тогда-то им и овладело отчаяние, вследствие чего он и решился на самоубийство, о котором упоминает доктор в своем заключении.

Помпадур умерла, но положение Латюда не улучшилось, потому что у него был другой коварный враг – де Сартинь. Он боялся этой сильной, кипучей натуры и его изобретательного ума. Он возымел намерение навсегда оставить Латюда в тюрьме и ради этого сделал распоряжение о переводе его в Венсен. Здесь будет кстати упомянуть, что в этой бумаге Латюд назван Данри, потому что всех заключенных в Бастилию в официальных бумагах называли не настоящими фамилиями, а какими-либо вымышленными, которые составляли секрет властей.

Однако Латюд бежал из Венсена, но снова был арестован и отправлен обратно. Там он познакомился с графом Тирселеном де ла Рош дю Меном, отцом одной из любовниц Людовика XV. Эта четырнадцатилетняя девочка была представлена королю, понравилась ему и сделалась полновластной. Ею пленился один иезуит, но отец не хотел терпеть его ухаживания, а иезуит твердил ей, что отец будет опасным свидетелем их любовных свиданий. Желая от него избавиться, она попросила lettre de cachet и заключила своего отца в тюрьму в Руане, откуда он был переведен в Венсен. Вот образчик нравов и произвола того времени. В Венсене Латюду тоже пришлось много терпеть. Оттуда его перевели сначала в Шарантон, а потом в Бисетр – две отвратительные тюрьмы, в сравнении с которыми даже Бастилия, несмотря на все свои ужасы, могла показаться отрадным местом. Находясь в Бисетре, Латюд подкупил одного тюремного помощника, который позволил ему составить записку и взялся доставить ее по адресу, но дорогой потерял пакет. К счастью, одна женщина, проходившая там же, подняла этот пакет и прочитала записку. Она поверила изложенному в ней и прониклась к Латюду жалостью. Это была торговка мадам Легро.

Найденную записку она показала мужу. Он, такой же добрый, как и она, тоже почувствовал к нему сострадание, и супруги Легро решились спасти Латюда. Для этой цели госпожа Легро отправляется в Бисетр, видится там с Латюдом и передает ему деньги, демонстрируя при этом не менее гениальности, чем и сам Латюд. После этого она идет ко всем влиятельным персонам просить милости для Латюда. Ее презирают, ее выгоняют, но она не падает духом. Женщина несколько раз в неделю ходит пешком из Парижа в Версаль и из Версаля в Париж, она умеет расположить к себе нахальных лакеев и, несмотря на трудности, продолжает действовать. Ей говорят, что Латюд разбойник, но она это опровергает. Она не страшится никаких усилий, она готова броситься к ногам королевы, готова умолять короля, если бы это понадобилось. Наконец ее старания увенчались успехом.

Испытав много неудач, ей удалось склонить кардинала де Рогана в пользу Латюда, и после нескольких лет тяжких хлопот тот наконец-то освобожден. Он просидел в разных тюрьмах с 1749 до 1784 г., то есть тридцать пять лет.

Впоследствии, когда Бастилия была взята народом, Латюд вместе со своей покровительницей и друзьями пошел посмотреть ее. Он умер в 1803 г. в Париже восьмидесяти лет от роду. После освобождения он написал мемуары, в которых раскрыл интересные подробности.

Pacte de famine[62] и дело Бомона

При Людовике XV образовалось во Франции общество монополистов, имевшее целью скупать хлеб, для того будто бы, чтобы, покупая его по низкой цене в урожайные годы, иметь возможность также и продавать его по низкой цене в те годы, когда хлеба будет недостаточно. Людовик XV утвердил эту монополию 12 июля 1729 г. на двенадцать лет, но после этого каждые двенадцать лет она возобновлялась и таким образом просуществовала до 1789 г., то есть в течение шестидесяти лет. Но вышеозначенная задача была только щитом, которым прикрывалась компания. В действительности же у них была совсем другая цель. Они скупали хлеб во Франции, а затем вывозили его из этой страны с целью поднять цену и, достигнув этого, снова привозили его и продавали с огромными барышами. У них были устроены склады для вывозимого из Франции хлеба. Иногда с умыслом часть скупленного зерна уничтожали, чтобы в урожайные годы оно в меньшем количестве появлялось в продаже. Этим