Когда они поднялись на палубу, он впереди, Торес Лахл следом, три совершено нагих человека в страхе кинулись от них наутек. Эти трое бросили под бизань-мачтой объеденный труп женщины. У трупа были частично оторваны руки и ноги. Торес Лахл подошла взглянуть на мертвую.

— Выбросим ее за борт, — предложил Шокерандит.

— Нет. Она все равно мертва. Оставим ее здесь. Этим нужна еда, чтобы жить.

Они обратили внимание на то, что происходит с кораблем. «Новый сезон», как подсказали им их чувства, больше не двигался. Океанское течение медленно увлекло его к берегу и он сел на мель. Корабль стоял, упершись носом в песчаный язык, отходивший от берега.

К корме судна прибилось несколько мелких айсбергов. Спрыгнуть с носа и пешком добраться до берега, даже не замочив ног, не составляло особого труда. У основания этой длинной песчаной косы, загораживая берег от морских приливов словно стражи, стояли две большие скалы, одна из них высотой, с мачту корабля. В древности скалы наверняка выбросило взрывом из жерла вулкана, хотя нигде на берегу не было никаких признаков вулканических гор. Виднелась лишь гряда низких скалистых утесов, стоящих столь скученно и тесно, что их можно было принять за разрушенную огнем из пушек стену, а за утесами начинались пустоши горчичного цвета, откуда дул незатихающий ледяной ветер, от которого из глаз у наблюдателей катились слезы.

Сморгнув влагу, Шокерандит снова внимательно взглянул на скалу. Он был уверен, что заметил там движение. На мгновение там мелькнула пара фагоров: они уходили прочь от берега, время от времени бросая на корабль внимательные взгляды. Вскоре стало ясно, что пара фагоров направляется навстречу четверым своим собратьям, которые появились на вершине дюны, волоча за собой тушу какого-то животного. Затем из-за скал появились и другие фагоры, большим числом.

Этим утром первая группа анципиталов встретилась с другой, более крупной, которую составляли беглые рабы и четыре фагора, служившие прежде в армии олигарха в качестве вьючных животных. Теперь в отряде было всего тридцать шесть особей. Двурогие развели костер во впадине на подветренной стороне скалы и намеревались зажарить свою добычу, недавно забитую копьями отрядом охотников.

Торес Лахл взволнованно взглянула на Шокерандита.

— Они могут напасть на нас?

— У двурогих врожденная водобоязнь, но они могут легко пройти по песчаной косе и забраться на борт. Нужно побыстрее разыскать кого-нибудь из команды и снять корабль с мели.

— Мы первые заболели жирной смертью, остальные, возможно, еще не поправились.

— Тогда давай найдем какое-нибудь оружие, чтобы защитить корабль.

Они обыскали судно, и то, что они обнаружили, ужаснуло их. Корабль походил на бойню. От чумы не было спасения. Те, кто заперся в каютах поодиночке, почти все умерли от истощения. Те, кто заперся в каютах по двое-трое, убивали первого, кто проявлял признаки заболевания. Все животные на борту были убиты и съедены подчистую, по крайней мере никаких останков не удалось отыскать. В большом трюме, где укрылось семейство Одима, каннибализм торжествовал победу. Из двадцати трех членов семейства восемнадцать человек умерли или были убиты, в основном своими же родственниками. Из пятерых уцелевших троих еще терзало безумие болезни; они обратились в бегство, когда их окликнули. Две молодые женщины были уже в состоянии говорить; их тела претерпели полное превращение. Торес Лахл и Шокерандит осторожно осмотрели трюм и укрылись в кладовой — той, где переболели сами.

В кубрике засовы были задвинуты изнутри. Из-за дверей доносились животные звуки и безумное пение, один и тот же бесконечно повторяемый куплет.

Он увидел голой деву свою,

Все, о чем он мечтал...

Все, о чем он мечтал...

В носовом камбузе они нашли тела Беси Бесамитикахл и старой няни. Беси смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами, на ее лице застыло удивление. Обе были мертвы.

В обширной носовой кладовой они разыскали несколько больших крепких ящиков, нетронутых за время бедствия, обрушившегося на корабль.

— Отлично, это наверняка ружья! — воскликнул Шокерандит. Он открыл один из ящиков и под тонкой оберточной бумагой обнаружил целый обеденный сервиз, аккуратно и любовно упакованный, посуду из фарфора высочайшего класса, расписанного милыми сердцу картинами из лесной и крестьянской жизни. В других ящиках тоже был фарфор, лучший из того, что доводилось экспортировать Одиму. Это были подарки, которые Одим вез брату в Шивенинк.

— Этим фагоров не отпугнешь, — с усмешкой сказала Торес Лахл.

— Должно же быть где-то оружие.

Пока они бродили по залитому кровью кораблю, время, казалось, остановилось. Поскольку стояло малое лето, Беталикс заходил ненадолго. Фреир лишь едва поднимался над горизонтом, словно уже лишился сил. Холодный ветер дул не переставая. Один раз с дыханием ветра прилетел какой-то звук, напоминающий грохот далекой грозы.

После грозы повисла гнетущая тишина, которую нарушали только приглушенный плеск волн да время от времени скрип и стук айсбергов о деревянные борта судна. Потом раскат грома повторился, на этот раз ближе и отчетливее. Шокерандит и Торес Лахл с удивлением переглянулись, не в состоянии представить происхождение такого звука. Но фагоры все поняли без размышлений. У них звук продвижения стада фламбергов не вызывал никаких сомнений.

Миллионные стада фламбергов жили у границы ледяных шапок. Огромные массы животных наводняли приполярные регионы. Из всех стран Сиборнала Лорай предлагал самые обширные территории, как нельзя лучше подходящие для фламбергов, с огромными лесами с крепкими деревьями, с бесконечной чередой холмов и озерных долин. В отличие от лойсей фламберги были полуплотоядными и отдавали предпочтение грызунам и птицам, каких удавалось поймать. Но основную часть пропитания фламбергов составляли лишайники, грибы и трава, а также древесная кора. Кроме того, фламберги поедали известную оригинальную разновидность мха, который примитивные племена, населяющие Лорай, называли фламберговым мхом. Во мху содержалось особое вещество, фермент на основе жирной кислоты, защищающий клеточные мембраны животных от губительного воздействия холода, благодаря чему клетки могли эффективно функционировать даже в самые лютые морозы.

Сейчас к берегу приближалось стадо, насчитывающее не менее двух миллионов голов, но в Лорае встречались и гораздо более многочисленные. Стадо только что выбралось из леса и теперь мчалось почти параллельно берегу океана. От топота бесчисленных копыт дрожала земля.

Фагоры на берегу начали проявлять признаки беспокойства. Они бросили костер и жарящееся мясо на произвол судьбы. Двурогие расхаживали взад и вперед по берегу, встревоженно вглядываясь в горизонт, совершенно как люди в минуты нерешительности.

Перед фагорами открывались две возможности для спасения. Они могли взобраться на скалы, возвышающиеся над ними, словно дома, или же напасть на корабль и захватить его. И в том и в другом случае угроза быть растоптанными копытами их бесчисленных предков исчезала.