Впервые Николай Васильевич напал на ведомство Дзержинского еще 7 июня на страницах «Известий». Похвалив порядок рассмотрения дел в ревтрибуналах, он отметил, что бывают случаи (все поняли, о чем он), когда судебные приговоры выносятся втайне от публики. Этой практике нужно объявить решительный бой, заключил автор.

В феврале 1919-го между двумя «мечами революции» произойдет открытое столкновение. К тому моменту Крыленко нанесет ВЧК множество увесистых ударов. Он проследит ее деятельность с начала возникновения…

Вспомним, говорит Николай Васильевич: в 1917 году комиссия создавалась как оперативно-розыскной орган, обязанный виновных передавать в ревтрибуналы. Среди мер наказания, которые могла применять сама ВЧК: конфискация, выдворение за пределы РСФСР, лишение продовольственных карточек.

21 февраля 1918 года СНК РСФСР принимает постановление «Социалистическое отечество в опасности!». Введен расстрел на месте для германских шпионов, неприятельских агентов, спекулянтов, громил, хулиганов, контрреволюционных агитаторов, а также членов буржуазного класса, отказывающихся рыть окопы. Но в документе не указан орган, который вправе применять такие санкции. Это право присвоила себе ВЧК. Более того, на следующий день в публикации в «Известиях» руководство комиссии расширило перечень лиц, заслуживающих немедленного расстрела, добавив к нему «организаторов и участников восстаний», «всех бегающих на Дон для поступления в контрреволюционные войска». Дополнило декрет Совнаркома!

С заключением 3 марта Брестского мира декрет вообще утрачивает свое значение. Однако ВЧК не расстается с правом на расстрелы. В марте руководители комиссии направляют в местные Советы предписание создать ЧК для борьбы с контрреволюцией и саботажем. Что-либо предписывать Советам может только ВЦИК. К августу созданы десятки уездных и губернских чрезвычаек. Они не сидели сложа руки, применяли репрессии, в том числе расстрелы на месте. После декрета 5 сентября внесудебные расправы стали массовыми. По данным Наркомюста, всего органами ВЧК в 1918 году расстреляно 6185 человек, еще 14 829 человек заключены в тюрьмы, 6407 – отправлены в концентрационные лагеря, 4068 – взяты заложниками. Итого за год чекисты Республики вынесли приговоры той или иной степени тяжести в отношении 31 389 человек.

Крыленко заверяет, что контрреволюционерам легче не станет: «Трибунал должен быть не менее страшным в смысле осуществления системы устрашения, террора и угрозы, чем были ЧК». Просто во всем нужен порядок. Органы розыска и следствия должны работать в рамках, определенных судами и трибуналами. В реальности же чекисты сами решают, какие дела им направлять в трибуналы и суды, а какие «завершать» самостоятельно.

Крыленко не может не понимать, что ВЧК превышала полномочия с полного одобрения Ленина и Свердлова. Но с ними он не может бороться, поэтому делает вид, что виной всему самодеятельность Дзержинского.

А что Ленин? Выступая 7 ноября перед сотрудниками ВЧК на их митинге-концерте, он заявил, что чрезвычайные комиссии критикует «обывательская интеллигенция», выхватывающая отдельные ошибки…

Николай Васильевич не дрогнул. В конце ноября он собирает в Москве съезд председателей революционных трибуналов Республики. «Обыватели» критикуют деятельность ВЧК – внесудебный порядок осуществления расстрелов, отказы выполнять решения трибуналов, некачественное расследование дел… Отчет о работе съезда публикует «Правда». Получив такую поддержку, Крыленко продолжает публично отстаивать точку зрения: «Советское законодательство не знает декрета, которым бы право вынесения судебных решений когда-либо было предоставлено ЧК».

В декабре еще один член коллегии Наркомюста, Мечислав Козловский, посылает Ленину восемь дел из ВЧК в качестве доказательства того, «с каким легким багажом отправляют там в „лучший мир“». Юрист приводит, в частности, такой пример: гражданка Сергеева расстреляна за принадлежность к организации Савинкова. Данных о ее участии в деле нет, а следователя, который вел дело, сами же чекисты позже расстреляли как провокатора. Среди других жертв внесудебных расправ – «жена белогвардейца», «активный монархист»… Письмо Козловского чекисты обсуждают на своей коллегии 17 декабря. Их постановление: считать его действия «совершенно недопустимыми и вносящими полную дезорганизацию в деятельность ВЧК». Дзержинский, несомненно, кипит от возмущения. Задета честь его, честь ВЧК, а в этом случае он теряет объективность.

В следующем письме Ленину Козловский сообщает, что им опротестованы как незаконные 16 расстрелов, осуществленных ВЧК. Это не булавочные уколы. Мечислав Юльевич очень влиятелен в партии. Он представлял интересы большевиков в суде еще в мае 1917-го, когда их пытались выселить из особняка Кшесинской в Петрограде. В конце 1890-х поляк Козловский боролся с царизмом рука об руку с Дзержинским. Теперь они противники.

В январе 1919 года Крыленко находит новых влиятельных союзников. Партийные руководители столицы также заявляют: судебной функции ВЧК следует лишить.

Параллельно в ревтрибуналах проходят процессы над чекистами. Несколько человек осуждены за взятки, хищение изъятого имущества, злоупотребление служебным положением, неосторожное убийство при допросе и другие преступления. Самым громким стало дело заместителя председателя контрольно-ревизионной коллегии при ВЧК Федора Косырева. Достаточно сказать, что показания на процессе давали Дзержинский и Петерс. Обвинителем выступал сам Крыленко.

Суть дела вкратце в следующем. С апреля 1918-го в ВЧК находился под арестом промышленник Алексей Мещерский. К его жене Елене Гревс в особняк пришел чекист Годелюк с предложением за взятку освободить Мещерского. Якобы в противном случае арестованного ожидает расстрел. Не зная, как поступить, Елена обратилась за помощью к известному адвокату Якулову. А тот, в свою очередь, к своему знакомому – председателю следственной комиссии Московского ревтрибунала Цивцивадзе. В доме у Гревс устроили засаду (за ширмой прятался Цивцивадзе с маузером и стенографисткой). Годелюк пришел за авансом и в разговоре с Еленой выболтал, что освобождением ее мужа займется Косырев. На следующий день оба чекиста оказались под арестом. Разбирательство показало, что Косырев жил на очень широкую ногу. Но это еще цветочки. До революции он был матерым уголовником, несколько раз осужденным, в том числе за двойное убийство с целью ограбления. Освобожденный с каторги революцией, выдал себя за «политического». И такой человек следил за «чистотой рук» в ведомстве Дзержинского!

Феликс Эдмундович продолжает сопротивляться, но уже слабее: «Дело Косырева возникло в связи с вопросами о деятельности чрезвычайных комиссий, поднятыми в последнее время». Эх, раскопал бы он сам подноготную этого подлеца… Видимо, осознав происшедшее, 14 марта в «Известиях» председатель ВЧК опубликовал обращение. Его смысл:

«Различные темные личности под видом следователей, комиссаров и ответственных должностных лиц ВЧК занимаются всякого рода вымогательствами, вводя в заблуждение родственников и знакомых заключенных под стражей. Обо всех случаях шантажа и вымогательства предлагаем сообщать в ВЧК на имя председателя комиссии. Все лица, подавшие такое заявление, найдут полную защиту от шантажистов».