Бурлившая во мне энергия, искавшая выхода в охотничьем азарте, нашла его в совсем другом направлении. Именно я первая рванула на мужчине одежду, стремясь добраться до обнаженной кожи и со странным удовольствием ощущая, как плотная ткань мокрой бумагой раздается под когтями. Мое собственное уже знакомое удовольствие мешалось с совершенно новыми и, кажется, совсем не моими мыслями.

Сильный. Горячий. Мой! Пахнущий мной, желающий меня; только – мой!..

В себя я пришла… с трудом. В голове клубился вязкий туман, в котором растворились все до единой мысли, а главным образом – последние воспоминания. Только какие-то обрывки эмоций и слов периодически выступали из тумана, но разобраться в них не получалось.

Сумев в конце концов вспомнить о существовании где-то рядом внешнего мира, я открыла глаза и обнаружила себя в довольно странном положении. Руамар сидел прямо на полу, привалившись спиной к дверце шкафа; смуглая кожа эффектно контрастировала со светлым деревом. Одной рукой мужчина опирался на пол, а второй медленно поглаживал меня по спине. Я же сидела на нем верхом или даже скорее лежала на его груди, уткнувшись носом в шею.

Медленно, неуверенно я выпрямилась, ожидая от этого движения чего угодно вплоть до обморока. Однако, в пику пребывающему в непонятной апатии разуму, тело чувствовало себя и слушалось прекрасно.

– Что случилось? – уточнила я у мужа. Что «что-то случилось», было очевидно; прежде провалами в памяти я не страдала. Впрочем, его величество смотрел на меня с ироничной усмешкой и, более того, выглядел просто до неприличия довольным.

– Тебе в хронологическом порядке? – ухмыльнулся он особенно ехидно. – Тогда это надолго, да я и сам далеко не все понял. – Двуликий пожал плечами и задумчиво добавил себе под нос: – Мне больше интересно – как?

– Что – как? – озадаченно переспросила я.

– Как это все случилось, – «развернуто» пояснил он и резко перескочил на другую тему: – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. То есть физически вроде бы все хорошо, а в голове – полная каша. Я даже не помню, что последнее я помню! А это что такое? – растерянно нахмурилась я, только теперь заметив глубокие царапины на плечах мужчины. Более того, точно такая же красовалась на его левой щеке, а точнее – четыре тонкие параллельные полоски. Я осторожно коснулась края пореза кончиками пальцев и потрясенно замерла: под моими ногтями явно была запекшаяся кровь. – Это что, я сделала?! – потрясенно вытаращилась я на Руамара.

– О да! – И улыбка настолько довольная, как будто ему не физиономию разукрасили, а… заговор сам собой раскрылся. Или все противники дружно признали свою неправоту и ушли замаливать грехи. – Давай мы все-таки примем какую-нибудь более пристойную позу и попытаемся разобраться в произошедшем. А то у меня тоже есть… пара вопросов. – Ухмылка при этих словах стала хищной, предвкушающей. В ответ на нее внутри шевельнулось какое-то неоформленное воспоминание, но опять сгинуло в тумане.

Опираясь о дверцу шкафа и плечо императора, я попыталась подняться. Получилось неожиданно легко: ноги держали весьма уверенно. Пока я поправляла одежду, пытаясь заодно оценить причиненный ей ущерб, с пола поднялся и Руамар. И если мое платье пребывало в целости и сохранности (надо было завязать пару узелков и вполне можно выходить в люди), то мужчине повезло гораздо меньше. Верхняя часть его одеяния свисала лохмотьями и явно не подлежала восстановлению. С задумчивым видом оттянув лоскуток, оборотень недовольно поморщился и в несколько движений когтей превратил комбинезон в штаны. Содрав с себя лишние остатки одежды, небрежно отшвырнул их в угол.

– Присядь, – велел он, кивнув мне на стоящее боком к столу кресло, а сам встал рядом, положив ладонь на его спинку. – Уру!

В ответ на этот окрик распахнулась дверь, и в проеме появилась, как ни странно, не моя телохранительница-камеристка, а наместник Манур Аруш-вер, и был он, что называется, «краше в гроб кладут». Видимых повреждений не наблюдалось, но мужчина отчетливо трясся, цвет лица его отдавал в синеву, а в глазах плескался ужас, причем направленный почему-то на меня. Следом шагнула безмятежная Уру; наместник бросил на нее через плечо затравленный взгляд и шарахнулся к стене.

– Я дам тебе возможность объясниться. Хорошо подумай, что будешь говорить, – веско проговорил Руамар.

Пару секунд продолжалась тишина, а потом Манур тяжело, с какой-то обреченностью в глазах, рухнул на колени. Не раболепно, а как будто его разом оставили силы.

– Прости, Владыка, я заслуживаю смерти, – проговорил он, пустым взглядом сверля ковер где-то в районе подола моего платья.

– Несомненно, но мне интересно не это, – раздосадованно отмахнулся Руамар. – Почему, Манур? Уж ты-то никогда не стремился к власти, был против войны, и – совсем уж редкое качество – тебя полностью устраивало твое место. Что изменилось? – Странно, но в его голосе совсем не было раздражения и злости. Только отчетливая растерянность и как будто усталость: он действительно не понимал.

– Аиша, – едва слышно сказал наместник. – Моя младшая дочь.

– Ей же вроде всего пять лет? – недоверчиво переспросил император.

– Почти шесть, – тяжело выдохнул Аруш-вер. – Ее… украли. И держат в обороте. Шансы тают с каждым часом, я не мог не попытаться!

– Кто? – коротко рыкнул Владыка, подавшись вперед. Я вскинула на него взгляд, порываясь спросить, чем плохо для оборотня находиться в обороте, но вовремя себя одернула. Сейчас явно было не до того. Попыталась сообразить самостоятельно, но туман в голове никак не желал рассеиваться.

– Я не знаю, ваше величество, – обреченно качнул головой мужчина.

– Обрубок, – тихо, но не зло, а скорее раздосадованно рыкнул Руамар. – Уру, начальника охраны ко мне. Вур! – На окрик в приоткрытую дверь заглянул уже знакомый мне секретарь. – Немедленно подключи канал связи, Инварр-ара мне из-под земли достать!

– Ваше величество? – Манур Аруш-вер вскинул полный недоумения взгляд на своего правителя. – Что вы собираетесь делать?!

– То, что должен был начать делать ты, когда только узнал об исчезновении дочери, – огрызнулся император, пытаясь что-то отыскать среди заполнивших стол папок. – Организую поиски.

– Вы… в самом деле… – Наместник как громом пораженный смотрел на императора, кажется не смея надеяться на утвердительный ответ.

– Сядь в кресло, хватит протирать ковер, – недовольно буркнул Руамар. – Манур, я сделал в жизни много плохого, но детей не убивал никогда. И начинать не собираюсь.

Поскольку помочь в сложившейся ситуации я ничем не могла, оставалось только не мешать. Поэтому, не участвуя в воцарившейся деловитой суете, я тихонько сидела в кресле и пыталась разобраться с собственной памятью. Та упорно работала очень избирательно. То есть места и лица я прекрасно помнила, а вот события оставались где-то за гранью восприятия. Последнее, что я помнила отчетливо, это нападение оборотня на улице и ставшая для меня явью тайна о главной сущности Уру.