Многие старались коснуться его. Чарли тепло улыбался и кивал, направо и налево пожимая протянутые руки.

— Благослови вас Господь, ваша светлость, — пробормотала старуха, целуя его руку.

— Благослови Господь нашего короля Карла, бабушка, — ответил Чарли, и слышавшие его разразились приветственными криками.

Они вошли в церковь и кое-как нашли места у самой двери, ибо протиснуться вперед не представлялось возможным. У алтаря возвели возвышение, чтобы все смогли наблюдать коронацию. Проводимая церемония была одобрена членами церковного совета.

В церкви показалась королевская процессия, и Чарли умудрился на миг встретиться глазами с кузеном. Тот едва уловимо кивнул.

Корону, позолоченные шпоры и меч, символы государства, несли дворяне, считавшиеся записными сторонниками ковенанта. Только графу Маришалю, заядлому роялисту, было позволено исполнить обязанность, издавна лежавшую на членах его семьи, и проводить короля к месту коронации.

Карл II еще раз с энтузиазмом подтвердил принципы ковенанта и объявил их священными. Собравшихся явно воодушевило такое рвение. Чарли, однако, тонко улыбнулся. Прежнее влияние церкви на правительство ослабло. Его царственный кузен делал все возможное, чтобы получить корону. Но все изменится, когда король возьмет в руки власть. Ну а пока он достойно играл свою роль: талант, присущий всем Стюартам едва не от рождения.

Наконец корону водрузили на темноволосую голову его величества под громкие радостные вопли присутствующих.

Фланна все это время простояла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Она в жизни не думала, что сподобится увидеть такую пышную церемонию! О, Чарли прав, будет о чем порассказать ее детям и внукам! Что скажет Патрик, когда узнает?

Ах, если бы он только не был таким непреклонным по отношению к королю!

— Я отведу тебя назад, в гостиницу, — предложил Чарли, когда они вышли на улицу. — Завтра тебе пора возвращаться, а ты еще так и не отдохнула от первого путешествия.

Я пошлю брату записку, в которой постараюсь все объяснить, и возьму на себя твою вину. Скажу, что сам подбил тебя последовать за мной.

— Это еще зачем? — недоверчиво спросила Фланна. — Я сделала это, потому что сама захотела.

— Ясно, — хмыкнул Чарли, подсаживая ее на Глейс, — но я знаю брата лучше, чем ты. Поэтому и уверен, что он еще не понял, какую своевольную упрямицу взял в жены.

Он вскочил на своего коня и взмахнул поводьями.

— Если Патрик будет по-прежнему считать, что семейство короля приносит беду Лесли, я не смогу его разубедить, — вздохнула Фланна. — Но при этом не обязана вести себя так же глупо. Я дала королю слово, что соберу для него войско. Не в моих привычках отказываться от клятвы или идти на попятный.

Чарли не ответил. Да и что тут говорить? Бесполезно.

Придется предупредить брата, чтобы держал ухо востро и не давал Фланне воли. Пусть сам попробует приструнить жену.

Он отвез Фланну в «Корону и чертополох» и помог спешиться.

— Я должен вернуться к королю. Увидимся либо вечером, либо утром, перед тем как ты соберешься в путь. Постарайся вести себя прилично и не попасть в переплет.

Помни: твой долг — почитать мужа и дать Гленкирку наследника.

Он пришпорил коня и уже не видел, как она по-детски высунула язык ему вслед.

Возвращая Энни платье, Фланна осведомилась:

— Ты видела моего племянника? Того парнишку, с которым я вчера приехала?

— Он был с людьми герцога, миледи. Хотите, я его позову?

— Не стоит, — решила Фланна. — Просто хотела знать, где он. Мой брат рассердится, если с ним что-то случится, а уж его ма просто шкуру с меня сдерет!

— Понимаю, — хихикнула Энни. — Моя мама просто свирепеет, когда дело коснется кого-то из ее детей. Принести вам обед, миледи?

Фланна кивнула.

— Женщин на пир не пригласили, — пояснила она.

— А коронация? Вправду величественное зрелище?

— Еще бы! И очень долгая. Проповедь тянулась целую вечность. Похоже, священник не слишком высокого мнения о династии Стюартов, ибо говорил о них ужасные вещи.

Называл их прелюбодеями и грешниками. Если хотя бы половина этого правда, удивительно, как они вообще пустили короля в Шотландию!

— Ма говорит, они всего лишь сборище ханжей-псалмопевцев, которые, будь их воля, лишили бы жизнь всех ее радостей. Только никому не говорите, что я так сказала, иначе не миновать несчастья. Сейчас сбегаю принесу вам чего-нибудь вкусненького, миледи.

Вернулась она с подносом, на котором красовались цыплячья грудка, небольшой каравай свежего хлеба, масло, блюдце с вишневым джемом и большой ломоть твердого желтого сыра.

— Вино или эль, миледи? — спросила она Фланну.

— Эль, — решила та.

— Сбегаю за кувшином, — пообещала Энни, закрывая за собой дверь, и уже через несколько минут возникла вновь.

— Если понадоблюсь, только крикните, — сказала она перед уходом.

Фланна принялась за еду. С улицы доносились звуки празднества. Несмотря на холод, народ веселился. Да и самой Фланне было неплохо: она сидела у огня, сытая и согревшаяся и неожиданно осознавшая всю меру своей усталости. Как это она отважилась пуститься в столь долгое путешествие? И всю дорогу волновалась, что Чарли ее изобличит и немедленно отошлет назад. По ночам она почти не спала, да и еда была грубая и ложилась в желудке комом.

Кроме того, она смертельно боялась, что Патрик разгадает ее планы и пустится за ней в погоню.

Но она достигла цели. Встретилась с королем и получила благословение на сбор войска. Она станет той Фланной Лесли, которая выполнила свой святой долг перед Стюартом, Карлом Вторым, королем Англии и Шотландии. Ее портрет будет висеть в фамильной галерее, и будущие поколения станут отзываться о ней с почтением, как о Дженет, Катрионе и Жасмин Лесли. Король вознаградит Лесли из Гленкирка, и Патрик поймет, что его мать несла вздор и все эти бредни насчет беды и несчастий не что иное, как глупость.

Она натянула на плечи одеяло. Веки потяжелели.

Фланна закрыла глаза и заснула в кресле под колыбельную песню огня, потрескивавшего в камине.

Наступила ночь, а она по-прежнему дремала у теплого очага. И не слышала, как тихо отворилась дверь и по полу простучали каблуки.

Король долго стоял, глядя на спящую женщину. Да, она прекрасна! Одна из прелестнейших женщин, которых он встречал! Какая жалость, что та пародия на королевский двор, которой он принужден довольствоваться, — не место для аппетитной герцогини Гленкирк!

Король снял шляпу с плюмажем и подбитый мехом плащ и отбросил в сторону.

Банкет окончен, и его суровые опекуны давно храпят в своих постелях. Ему позволили побыть с друзьями: неслыханное послабление, ибо шотландцы считали, что англичане дурно влияют на короля, тем более что все они были католиками или последователями англиканской церкви и, следовательно, неисправимыми грешниками, которых следовало всячески избегать.