— Отвали, — мы ведь закончили на этой реплике, да?

Именно её выдает Костя, когда они с Димой оказываются на улице. Вскрикивает, дергается, но… Вырваться из терминаторской хватки Варламова непросто, я представляю.

— Отвалить? Да пожалуйста. — Я слышу в голосе Димы нешуточную издевку. Он “отваливает” выпускает Костю, добавляя ему инерционный легкий удар под копчик. Анисимов пролетает несколько шагов, но на ногах удерживается.

Вообще я девочка, и все такое, я должна по идее сейчас вообще сидеть на кухне и пытаться делать вид, что ничего не происходит. Зачем бы мне смотреть на драку, да?

А я смотрю. И если честно, испытываю легкое мстительное удовольствие, наблюдая, как Варламов удобно встает между Костей и анисимовским серым фордом, и не дает ему подойти.

Это выглядит так по-детски, по мальчишески, будто драчливый хулиган, не пускающий отличника к двери в класс, — и я прекрасно понимаю, что так Варламов над Костей издевается. Он тупо не держит его за взрослого мужика, и потому устраивает эти детские пляски.

Они разговаривают. Причем Дима-то, кстати, говорит что-то вполголоса. Вроде и не смотрел в окна, а будто чувствует, что я смотрю и слышу.

— Ну и забирай себе свою фригидную, — Восклицает Костя. Вот он-то голос не сдерживает. А у меня в глазах темнеет.

Да, это оскорбительно. Хоть и правда, отчасти. Но есть что-то невыносимо мерзкое в том, что он сказал это именно Диме. Почему-то именно эта мысль доставляет мне больше всего неприятных ощущений. Что именно Дима воспримет эту фразу всерьез. И что она его отпугнет…

Да, у нас с ним по-другому. Было! Кучу лет назад. А мне же и правда уже четвертый десяток капать начал, и любой молодой да ненасытной феечке я точно проиграю. А секс в отношениях — это важно. Вон даже по Анисимову видно, а уж Димины аппетиты сильнее раза в три. И уж от него-то я бы вечером не смогла бы отмахаться тем, что работаю. Супружеский долг в браке в моем случае всегда спрашивался и отдавался без просрочек. И нет, я на это не жалуюсь, вспомнить на самом деле приятно, но от того еще более тревожно.

Все-таки, что если услышит? Если решит…

Блин, Полли, вот правда, что в твоей голове? Ты еще толком с одним не рассталась, а мысли уже выворачивают не в ту сторону. Нет, тебе вообще сейчас не нужны отношения. Тем более — отношения с Варламовым. Тебе бы побыть в тишине, подумать, прикинуть, что делать дальше. Ведь серьезно, очень многое из планов на жизнь откладывается из-за разрыва с Костей. И самое последнее, что ты можешь сделать — броситься на шею первому попавшемуся Диме.

Когда я снова фокусируюсь на происходящем у подъезда — я понимаю, что много пропустила.

Костя держится за левый глаз, а Варламов встряхивает кисть руки, будто стряхивает с неё грязь. Ну, по крайней мере, именно так я и трактую. Мне хочется. Я злая сейчас, как кобра.

Я не вижу Димино лицо, увы. Я бы хотела, на самом деле. И снова не слышу, что он говорит, но когда он шагает к подъезду — точно вижу, как Костя смотрит в его спину, явно прикидывая, не налететь ли “с тыла”.

Блин, вот серьезно, оставил бы мне хотя бы что-то доброе и хорошее на память, а то я теперь, анализируя эти отношения, буду только морщиться, вспоминая вот это некрасивое, неприятное расставание. Хотя совестью я теперь точно буду мучиться меньше. А что плохого в том, чтобы быть фригидной рядом с таким вот мужчинкой?

Ох, и осатанела я после развода, застервозилась.

Но в груди по-прежнему ворочается слежавшийся плотный болезненный ком, а в глазах все так же сухо, и хочется плакать. Но не по Костику мне лить слезы, ей богу. Не хочу.

Еще из-за Эльки можно, но и то, если хорошо подумать. И то — нет.

Анисимов все-таки догоняет, что нападение со спины ему все равно аукнется фонарем и под вторым глазом, торопливо бросается к своей машинке, уезжает еще до того, как хлопает дверь моей квартиры.

Дима вернулся.

А я стою как вкопанная у окна своей спальни и не двигаюсь с места. Не могу. Ноги будто приклеились.

Моя гора не ждет Магомета, моя гора является ко мне самостоятельно.

Является, встает за спиной, опускает руки на мои плечи, ободряюще сжимает на них свои пальцы. Окутывает меня самим собой будто теплым облаком спокойствия. Блин, вот не должен он у меня таких реакций вызывать. Не должно быть мне спокойно с ним.

— Ну, как ты, Полин? — Дима осторожен, как ныряльщик к акулам. А я беззвучно дергаю плечом, потому что вербально описать то, что сейчас творится в моей душе, довольно сложно.

Как я? Оглушительно вдребезги. Вот как.

Подруга предала, жених оказался лютым мудаком, и вот сейчас самое первое мое желание — взять за грудки бывшего мужа и потащить его на кровать. Зря, что ли, в спальне стоим, да? Чтобы знал, что не фригидная я ни разу. Для него — нет. И вот что это за умопомрачение такое?

Я не знаю. У меня, между прочим, второе расставание в жизни. И в первое, по техническим причинам, бывшего мужа рядом не было. А на других мужчин мне смотреть было тошно. Потом стало чуть менее, и вот. Только получила лишнее доказательство того, что все-то я тогда ощущала правильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И век бы с мужиками не связывалась, да только без них семью не построишь. А хочется ведь.

— Зря ты слушала все это, — замечает Дима, и мне становится неловко, от недоверчивых мыслей в его сторону.

— Ну почему зря, — я болезненно улыбаюсь, разворачиваясь к Диме. — Зато теперь знаю, на кого потратила два года своей жизни. И не буду обманываться на его счет.

— Злопамятная? — Дима улыбается краешком губ.

— Ну, “скучная” от “фригидной” недалеко ушла, как думаешь?

Когда я разворачивалась, Диме пришлось с моих плеч руки убрать. И это мне чуть-чуть облегчило близость к нему. Но сейчас он делает хуже, чем было — подается вперед, упираясь своими ладонями в подоконник по обе стороны от меня. Еще ближе. Еще хмельней.

И все сложнее не двинуться к нему, не уронить голову к нему — хотя бы на плечо.

— Поль. Я тогда кретин был, — с тихим и таким искренним сожалением вздыхает Варламов.

— Что-то изменилось? — иронично поднимаю бровку я.