- Это на первый взгляд такого молодого человека как вы кажется, что мы проиграли, - жестко парировал Кутузов, - а я думаю, что когда султан Селим разберется в том, что его старший драгоман князь Мурузи подписал на самом деле, он будет очень недоволен, и не сносить драгоману его бритой головы, когда его господин все поймет.

- Что Селим должен понять? - недоумевая, спросил Алексей.

- А то, что мы в Азии отдаем только те территории и крепости, которые захвачены нами силой оружия, а те, что нам отошли по мирному договору с Персией возврату не подлежат. Селим получит десятую часть того, на что рассчитывал. - Кутузов устало прикрыл глаза.- Вот так князь, поезжай назад, попомни слова старого солдата, не успеешь ты доехать до Санкт-Петербурга, Наполеон уже перейдет Неман.

- Вы думаете, уже не успею?- удивился Алексей,- а сам договор, вы отправили его государю на утверждение?

- Вчера и отправил с фельдъегерем, но и он, наверное, не успеет доехать, - грустно сказал Кутузов.- Начнется война, приходи ко мне, вместе воевать будем.

Алексей поблагодарил Кутузова, простился с ним и вышел с тенистой веранды на жаркое солнце Бухареста.

Разыскав Сашку, он велел ехать обратно. Теперь князя волновал только один вопрос, отпустит ли его император увидеться с женой до начала войны. Откинувшись на сидение летящей во весь опор кареты, он закрыл глаза и вспомнил, какой прекрасной была Катя в белом кружевном платье с косой, обернутой короной вокруг головы, когда вошла в гостиную в день их венчания. Но потом перед ним встали картины той ужасной ночи, хотя Алексей старался гнать их из памяти и не позволять себе думать об этом. Прекрасное точеное тело, распятое под ним, ее ужасный крик. Он приказал себе больше не вспоминать о плохом, решил надеяться, что жена сможет простить его хотя бы ради их сына. Почему-то князь был уверен, что у них родится сын.

Гоня лошадей как сумасшедший, Алексей приехал в Вильно десятого июня, в один день с фельдъегерем, привезшим мирный договор с турками. Император жил в генерал-губернаторском дворце, бывшей резиденции литовских епископов. В большом внутреннем дворе, окруженном с трех сторон серыми стенами дворца, рос прекрасный розовый сад, где сейчас император гулял в полном одиночестве. Услышав от слуги, что аудиенции просит светлейший князь Черкасский, Александр приказал привести друга в сад.

- Ну что Алексей, опоздал ты к подписанию? - грустно спросил Александр, усаживая князя рядом с собой на скамью.

- Да, государь, дело было уже сделано, - подтвердил Алексей и постарался скрасить плохое настроение императора. - Князь Кутузов объяснил мне, что склонить турков к другому варианту договора, у него не было никакой возможности. Зато формулировка по Азии не дает султану Селиму того, на что он рассчитывал.

- Все это верно, но я надеялся на сербов, на славянские полки. Посмотри, Алексей, вся Европа у наших границ, - вздохнул император, - ну что еще говорил тебе старик?

- Сказал, что я не успею доехать до Санкт-Петербурга, а Наполеон уже перейдет Неман, - рассказал Алексей. - Но в этом он ошибся.

- Может, и не ошибся, до Санкт-Петербурга тебе пришлось бы ехать на два дня дольше, чем до Вильно, - не согласился Александр и встал со скамьи. - Отдыхай сегодня, комната тебя ждет уже два дня, а завтра к трем пополудни приходи в зал. Будем торжественно утверждать договор. Служить будешь при мне, будешь моим флигель-адъютантом, снова станешь отвечать за мою жизнь и здоровье.

После этих слов Алексей уже не мог просить государя об отпуске, он поблагодарил императора за честь и вышел, расстроенный новой отсрочкой встречи с Катей. Поездка его в Англию откладывалась теперь на неопределенный срок. Он решил написать новое письмо жене и переправить его через Штерна. Взяв лист бумаги и перо с маленького письменного столика, стоящего у окна, он написал:

«Дорогая моя девочка, судьба снова мешает мне соединиться с тобой: Государь назначил меня своим флигель-адъютантом, поручив мне охранять его жизнь и здоровье, и честь не позволяет мне пренебречь этим поручением.

Прошу тебя, любимая, оставайся в Лондоне, туда война не докатится, береги себя и нашего малыша. Если бы я мог хоть на мгновение очутиться рядом с тобой, я отдал бы за это несколько лет жизни и был бы счастлив.

На войне, которая начнется в ближайшие дни, меня будет поддерживать моя любовь к тебе и надежда увидеть тебя снова.

Целую твои руки».

Он подписал письмо, написал на конверте имя Кати и пошел искать Сашку. Своего слугу он нашел около тройки, оставленной у ворот дворца полчаса назад.

- Ты едешь в Санкт-Петербург. Вот письмо, его ты должен передать Штерну. Потом заедешь домой, соберешь мои вещи, сам знаешь, что нужно в походе, и привези двух коней: для меня и для себя. Мне привези Воина, а себе возьми кого хочешь. Если начнется война, ищи меня в штабе первой армии, либо у них узнаешь, где император, там же найдешь и меня.

Алексей протянул Сашке письмо, и когда тройка завернула за угол, пошел в свою новую комнату. Только сейчас он почувствовал, как безмерно устал за эти почти три месяца непрерывной скачки через всю страну.

На следующий день в три пополудни в собственноручно отчищенном единственном мундире Алексей вошел в большой зал, где уже был установлен стол для государя, собралась вся свита, приехавшая с ним, и генералы, и офицеры первой армии. Алексей увидел своего кузена Николая, с которым не виделся с момента их печального разговора в Санкт-Петербурге, тот разговаривал с высоким красивым офицером в мундире кавалергарда. Алексей подошел к двоюродному брату и, поклонившись его собеседнику, поздоровался с Николаем. Обрадованный кузен представил ему кавалергарда:

- Алексей, позволь представить тебе моего соседа по имению графа Александра Василевского. Он прикомандирован к штабу армии здесь в Вильно.

- Очень приятно, я - кузен вашего соседа, Алексей Черкасский. Я нахожусь здесь, пока здесь император, - он пожал руку Василевскому. - А ты, Ники, что делает дипломат в штабе армии, готовящейся к войне?

- Я подаю императору на утверждение договор о мире с Турцией. - Николай показал на бархатную папку у себя в руках.- А потом везу его в министерство иностранных дел в Санкт-Петербург.

В этот момент офицеры, стоящие на часах, отворили двери, и в зал в черном мундире с голубой муаровой лентой и серебряной звездой Андрея Первозванного вошел император. Высокий, с одухотворенным выражением красивого лица он олицетворял собой величие державы, и только Алексей знал, как безысходно тяжело у него на душе.

- Господа, - обратился Александр к подданным, - Я рад сообщить, что война с Турцией закончилась подписанием почетного мира в Бухаресте, заключенного на очень выгодных для нашей державы условиях, его я сегодня и утверждаю.

Император прошел к столу, куда Николай Черкасский положил договор, сел в кресло, пододвинутое ему дежурным офицером, взял перо и начертал поверх договора:

«Утверждаю» и поставил свою витиеватую подпись, которую, как любил повторять сам Александр, скопировать было просто невозможно.