его, и он вне связи с остальными ребятами. По крайней мере, так говорят.

Между ним и Заком происходит нечто большее. Он был ошеломлен новостью, что Зак тайком пробирался в психиатрическую больницу, притворяясь им. Я думал, что Винсент встретится с ним или, по крайней мере, надерет задницу, но он сделал прямо противоположное. Зак понятия не имеет, что я в курсе о его визитах или о том, что Винсент тоже, и я планирую продолжать в том же духе.

Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что они, вероятно, работают сообща. Это еще один вопрос, который я должен решить. Я уже высказал Дэну свои опасения по поводу Маккензи. Мне нужно постоянно следить за ней, потому что я не знаю, на что они пойдут, чтобы причинить ей боль. Как бы я ни был расстроен, я не хочу, чтобы она пострадала. Хотя мне и не следовало бы этого делать, я слишком забочусь о Маккензи, чтобы позволить этому случиться.

— К вам пришли, мистер Кингстон, — говорит моя новая помощница, заглядывая в мой кабинет.

— Кто?

— Говорит, что она старая подруга. У нее не назначена встреча, и мне очень жаль, но я также не знаю, как она сюда попала.

Я откидываюсь на спинку кресла и киваю.

— Впусти ее.

Как только гость входит в мой кабинет, происходит нечто странное. Словно она кислородный вакуум, весь воздух извлекается из легких. Мое сердце колотится, и член, черт бы его побрал, шевелится при виде Маккензи. Я не видел ее со времени моего визита в психиатрическую больницу, и она была в ужасном состоянии по разным причинам. Ее волосы были похожи на плохой парик, наполовину светлые, наполовину черные. Половина ее тела была в гипсе, черт, но сейчас? Это совершенно другая девушка. У меня захватывает дух, и я не хочу в этом признаваться, но мне кажется, что так она выглядит красивее.

Знание того, что это она, без каких-либо ошибок в ее внешности, делает со мной странные вещи. В животе образовалась глубокая яма, а грудь наполнилась теплом, расширяясь с каждым вдохом, прежде чем распространиться по венам.

Я должен приложить все усилия, чтобы сохранить внешнее выражение лица пустым, когда она входит в мой кабинет, ее взгляд останавливается на мне, в поиске. Я провожу глазами вверх и вниз по ее телу, впитывая ее. Ее светлые волосы мягкого медового оттенка ниспадают на плечи густыми волнами. Ее лицо, теперь уже без синяков, выглядит так же потрясающе, как и в первый вечер, когда она, спотыкаясь, вошла в мой ресторан, нарушив мой ужин. Она одета в джинсы с огромной дыркой на колене, кроссовки и простой топ. В ансамбле нет ничего особенного, но на ней? Это все выглядит чертовски великолепно. А вишенка сверху? Она жива.

Я пожираю ее взглядом, сердце сжимается при мысли, о возможности того, что было бы, если бы она никогда не вышла из машины той ночью.

— Себастьян, — произносит она вместо приветствия.

Ее голос сильный и ясный, как огонь, который медленно начинает разгораться в ее глазах. Мои губы кривятся.

— Не думал, что увижу тебя так скоро, Маккензи. Или Скарлетт? Не могу сказать. Волосы сбивают меня с толку.

Ее губы кривятся в гримасе, когда она садится на свободное место напротив. Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, каждый из нас вбирает в себя другого.

— Я пришла сюда за правдой. И только правдой.

Я смеюсь, но без юмора.

— Я думал, ты уже все поняла. Разве не поэтому ты делаешь все возможное, чтобы разрушить все, что я построил? Потому что веришь, что я убийца?

Я вижу, как на ее лице мелькает чувство вины, но она быстро маскирует ее, пытаясь взять себя в руки. Расправив плечи, она наклоняется вперед, умоляюще глядя на меня.

— Прекрати притворяться. Чем быстрее мы покончим с этим, тем быстрее я смогу покончить с тобой.

— Ты никогда не покончишь со мной, Маккензи. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Ее губы сжимаются в мрачную линию, разочарование проникает в ее беспокойные глаза.

— Зачем ты это сделал? Почему именно она? Что она сделала кому-то из вас, чтобы заслужить это?

Я играю со стаканом виски, который все еще стоит передо мной. Лед уже давно растаял, в результате чего в спирте образовалось кольцо, в котором отчетливо видна химическая реакция. Мое тело напряжено, когда я прохожу через уровни моих разочарований. Она все еще верит, что я это сделал, и часть меня хочет, чтобы она поверила. Пусть она верит, что у нее есть все ответы, потому что, возможно, она не заслуживает правды.

Но я этого не делаю.

— Я не убивал твою сестру.

— Ты лжешь, — цедит она сквозь зубы, раздувая ноздри.

Я опрокидываю все содержимое в стакане, наслаждаясь ожогом, когда жидкость спускается по горлу, оседая в груди.

— Я никогда не утверждал, что я хороший мужчина. По правде говоря, я уже говорил, что нет. Но я не убийца. И никогда им не был.

Я наблюдаю, как это происходит. То, как дыхание покидает ее тело. Ее плечи опускаются с тем, что я могу только представить, это поражение и облегчение. Я наблюдаю за ее внутренней работой через эмоции. Она ведет борьбу внутри себя, и когда смотрит на меня этими глазами, которые словно бегут в другой мир, я почти сдаюсь ей. Но остаюсь бесстрастным снаружи, наблюдая и ожидая ее следующего шага.

Она его не делает, поэтому я делаю за нее.

— Расскажи мне о ночи аварии.

Ее глаза сужаются, будто она не доверяет мне, что справедливо. Я ей тоже не доверяю.

— Почему?

— Потому что я хочу знать правду.

Маккензи выглядит задумчивой, словно не уверена в моих намерениях, но выдыхает.

— В ту ночь покера я пробралась в кабинет Зака, когда должна была пойти в туалет.

У нее, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть немного виноватой в своих действиях. В том-то и странность, что она здесь. Так много всего произошло, что я не знаю, нужно ли обращаться к слону в комнате или нет.

— Я увидела кое-что в его сейфе, а после той ночи в твоем кабинете… — она бросает на меня быстрый взгляд, всего на секунду, болезненный взгляд, прежде чем смотрит в другую сторону, не позволяя мне увидеть то, через что она проходит. — Я вернулась. И взяла ту коробку, которую нашла в его сейфе. Сначала в ней лежали случайные вещи, которые не имели никакого