Она больно ударила себя ладонью по лбу. Ну почему она такая идиотка? Ну почему не удержала его?..

В кабаке гуляла братва. Березняк во главе стола, два бугая с ним — оба в майках с открытыми плечами, чтобы видны были лагерные наколки. Один сорвался с места, когда Антон подошел к столу:

— Слышь ты, фраерок!

— Ты кого фраером назвал? — Хрусь, хрясь, хлюп… Удар в печень, в кадык, по носу.

Татуированный отскочил назад. Кровь из носа хлынула, но рука тянулась к заднему карману брюк, пика там. Антону совсем не страшно. Он похож был сейчас на того буревестника, который не только жаждет бури, но и находит в ней покой.

Он же к Карине с миром приходил, думал, она обрадуется, а нет, собак на него спустила. Он так надеялся, что Карина одумается… Конечно, сам тоже хорош, надо было язык за зубами держать… Но почему он должен первым уступать? Она вертит им как хочет, а он подпрыгивает как последний лох. И сколько все это можно терпеть?..

Бугай схватился за нож, но Антон лишь хищно усмехнулся, глядя на него. Туго ему придется против ножа, но не станет он отступать. Лучше на перо сесть, чем такое. Да и не страшна смерть. Тем более что шансов против пики нет…

— Ша! Лапа! Это Касталь!

Но нет, шанс есть. Березняк увидел его и одернул своего пса. Тот хоть и неохотно, но все-таки вернулся на цепь.

— За базаром следи, — зыркнул на бугая Антон.

Тот опустил голову и ничего не сказал. Вроде и не хочется признавать свое поражение, но ведь все знают, кто и за что «замочил» Борея. Вернее, догадываются, что, в общем-то, одно и то же.

— Присаживайся, брат! — Березняк не стал протягивать Антону руки, но из-за стола поднялся, отодвинул свободный стул. Это жест большого уважения.

— Благодарю.

— Каким ветром тебя к нам надуло? Дело есть, или так, на интерес, пришел?

— А если на интерес?

— Да без разницы, мы тебе всегда рады…

К Антону подскочил угодливый официант, но тот выразительно крутанул указательным пальцем — дескать, на свое усмотрение. И по ополовиненной бутылке на столе щелкнул пальцем — именно это он и собирался пить.

Пить он будет, но не напиваться. Пьяная голова — дурная голова, а среди братвы каждое слово нужно фильтровать.

Официант сбегал за водкой, угодливо наполнил рюмку. Чокаться пришлось с одним Березняком, потому что за столом остался только он. Остальные разошлись, и вовсе не из-за неприязни к Антону. Похоже, Березняк задумал серьезный разговор.

— Я так понимаю, бизнес у вас идет в гору, — начал вор.

— Это ты о чем? — недовольно глянул на него Антон.

— Ну, апрельская выплата на десять «штук» больше, — скорее с ехидством, чем с благодарностью сказал Березняк.

— Я здесь ни при чем. Ты же знаешь, я за что купил, за то продал…

— Ну да, всеми делами твоя баба заправляет…

— Она еще до меня эти дела запрягла, так что не надо.

— Ну, запрягла и запрягла… Баба у тебя конкретная, не вопрос. Огонь-баба! И откуда такие берутся?

— Берутся. На мою голову, — ухмыльнулся Антон.

— Что-то не так?

— Да нет, нормально все…

— Да, тебе от Коротая привет. Помнишь такого?

— А я ничего не забываю… Жив еще бродяга?

— Жив. Только недолго ему осталось. Тубик у него, помирать его выпустили. Коротай тебя хорошо помнит. Я ему сказал, что в казенном доме ты свой, а здесь на воле — сам по себе, а он ответил, что так не бывает.

— К чему разговор, Виктор Петрович?

— Да вот смотрю на тебя и жалею. Жаль, что такой человек у бабы под юбкой пропадает.

— Кто у бабы под юбкой?! — вскинулся Антон.

Березняк не мог проигнорировать этот выпад в свою сторону. Антон ведь и спросить мог — не сейчас, так в ближайшем будущем. Все ведь знают, что он не пустослов.

— Тсс! Не горячись, брат! Я же без обиды… Но факт есть факт. Кара твоя всеми делами заправляет, а не ты…

Антон вздохнул, достал из кармана бумажник, вытащил оттуда стодолларовую купюру, положил на стол — дескать, это за водку, которую он заказал. Встал и, не прощаясь, направился к выходу. Спрашивать он с Березняка не станет, но и сидеть с ним за столом больше не хочет. Не для того он сюда приходил, чтобы нотации выслушивать…

К машине он шел с оглядкой. Головой не крутил, но пространство за спиной прослушивал. Вдруг тот же Лапа подкрадется к нему сзади? Вдруг Березняк ему отмашку дал?

Антон беспрепятственно дошел до машины, сел за руль. В гостиницу он поедет, где провел последние две ночи, снова закажет себе в номер выпивку. Но двигатель почему-то не заводился. По ходу, кто-то картофелину в выхлопную трубу забил.

Он почти угадал. Действительно, забита была выхлопная труба, но не картошкой, а тряпкой. Антон вытащил ветошь, отшвырнул ее в сторону, открыл дверцу, и тут кто-то окликнул его:

— Антон! — От парадного входа с сигаретой в зубах шел Березняк. — Ты это, брат, извини. Просто обидно за тебя…

— Обидно, когда обижают.

— Коней не гони! Давай нормально поговорим… Пошли в кабак, братва ждет.

— Если я ушел, то не возвращаюсь.

Антон сел в машину, завел двигатель. Но Березняк не оставлял в покое, подсел к нему на переднее сиденье и спросил:

— Выпить есть?

— У меня не кабак…

Но выпить у Антона нашлось — в бардачке лежала целая бутылка «Хеннесси». Он достал ее, открутил пробку, подал Березняку. Тот отхлебнул и вернул ему со словами:

— Из горла со мной не брезгуешь?

— Слышь, Виктор Петрович, ты хоть и в законе, но здесь никого нет, так что я ведь и ударить могу.

— Ты можешь. Ты реально можешь, — совершенно серьезно проговорил вор. — Потому что ты не «баклан» какой-то. Крыльями зря не машешь, а летишь высоко. Нам такие люди нужны.

— И дальше что?

— Бросай свою бабу, к нам давай, реальные дела будем делать…

— А без меня никак?

— Почему никак? Мы тут казино на днях взяли, у «пиковых» отбили… Кстати, насчет тебя разговор был. Батум на тебя злится.

— Так в чем же дело? Пусть предъявляет.

— Ты же с нами, как он может? Ну, он думает, что с нами…

— А я с Карой, да? — съязвил Антон.

— Кара тоже в авторитете. Не воровской, но авторитет. И дела за ней реальные. И ответ она конкретно дать может. Батум это понимает, поэтому не дергается. Так что… — Березняк взял паузу и запил ее коньяком.

— Так что? — поторопил его Антон.

— Ну, выбор за тобой. Или ты с нами, или ты с ней. И так для тебя хорошо, и так. Только с нами ты сам поднимешься, а без нас так и останешься под ней…