Так проходили недели – чудесные, приятные недели, которые, мне казалось, не могут тянуться вечно.

Я занималась с Джилли в классной и даже сумела научить ее некоторым буквам. Картинки в учебниках привели ее в неописуемый восторг, и она рассматривала их с большим вниманием. Кажется, ей действительно нравились наши уроки, потому что каждый день в точно назначенное время она появлялась в классной.

Мне передали, что Джилли начала понемногу говорить, хотя и очень редко. Я знала, что весь дом, не скрывая любопытства, наблюдает за этим экспериментом. Многих мои усилия откровенно забавляли, но только не Элвину.

Когда она поправится настолько, чтобы заниматься в классной, мне нужно быть готовой к сопротивлению с ее стороны. Элвина не скрывала своей неприязни к девочке. Как-то раз я привела Джилли навестить ее, и Элвина немедленно начала капризничать. Придется подумать, как примирить ее с Джилли, когда она наконец поправится. Я прекрасно понимала, что очень скоро наша жизнь снова войдет в привычную будничную колею, но все равно была рада, что мне не нужно заниматься этой проблемой, пока тянутся эти чудесные дни. Ее можно будет решить потом, когда идиллия закончится. Вряд ли можно ожидать, что она продлится бесконечно.

У Элвины было много посетителей. Каждый день приходила Селестина с фруктами и другими подарками. Питер тоже заходил навестить ее, и Элвина всякий раз была очень рада его видеть.

Однажды он сказал ей:

– Ты не находишь, Элвина, что я очень любящий дядя? Я так часто навещаю тебя.

На что она ему ответила:

– Но, дядя Питер, вы приходите сюда не только ради меня, не так ли? Вы приходите главным образом из-за мисс.

Его следующие слова были типично в его духе:

– Я прихожу сюда, чтобы увидеть вас обеих. Какой я счастливец, что могу навещать сразу двух таких очаровательных дам!

Заезжала и леди Треслин с дорогими книгами и цветами, но Элвина приняла ее хмуро и почти не разговаривала с ней.

– Она все еще плохо себя чувствует, леди Треслин, – объяснила я, и улыбка, блеснувшая в ответ, едва не ослепила меня, настолько она была прекрасна.

– Конечно, понимаю, – сказала леди Треслин. – Бедняжка! Мистер Тре-Меллин говорит, что она вела себя очень храбро, а вы так чудесно ухаживаете за ней. Я сказала, что ему очень повезло, ведь ему досталось настоящее сокровище в вашем лице. «В наши дни это такая редкость», – сказала я ему. Я до сих пор переживаю, что уволилась моя последняя кухарка – прямо перед званым ужином. Она была такое же сокровище.

Я стояла склонив голову и тихо ненавидела ее – не потому что она сравнила меня со своей кухаркой, а потому что она была так красива. Я знала, что слухи о ней и Коннане не прекращались, и боялась, что они соответствуют истине.

Рядом с этой женщиной Коннан становился совсем другим. Его словно подменяли. Казалось, он почти не замечает меня. Я слышала их смех и грустно думала: о чем они сейчас говорят? Я видела их в саду и говорила себе: в их отношении друг к другу безошибочно угадывается интимная близость.

Тогда я поняла, насколько была глупа, потому что все это время лелеяла мечты, в которых боялась признаться даже самой себе. Я притворялась, что они не существуют, но они не оставляли меня и, несмотря на всю мою рассудительность, не давали покоя.

Я не смела думать о будущем.

Однажды Селестина предложила Элвине провести целый день в Маунт Уиддене и обещала позаботиться о ней.

– Для разнообразия, – сказала она и добавила: – ты отужинаешь с нами, Коннан, и привезешь ее домой.

Он согласился. Мне было очень жаль, что меня не пригласили, и это разочарование лишь подтвердило, как далеко от реальности позволила я себе унестись в своих мечтах в течение нескольких невообразимо чудесных недель. Представить, что меня – гувернантку – пригласят на ужин в Маунт Уидден!

Я посмеялась над собственной глупостью, но смех мой был горьким и печальным. Словно, открыв поутру глаза, я увидела хмурое холодное небо вместо привычного солнца, света и тепла, которые так долго радовали меня, что казалось, они продлятся вечно. Возникло такое чувство, что яркое летнее небо затянули грозовые тучи.

Коннан посадил Элвину в коляску, и они уехали, оставив меня одну. Впервые со времени моего приезда в Маунт Меллин я была свободна от своих обязанностей.

Позанимавшись некоторое время с Джилли, я, чтобы не слишком переутомлять ребенка, вернула ее бабушке и задумалась, чем бы заняться мне самой.

Затем в голову пришла мысль: почему бы не прогуляться верхом? Взять и поехать куда-нибудь на весь день, возможно даже на болота.

Я вдруг вспомнила, как мы с Элвиной навещали ее бабушку – тетю Клару, и у меня несколько поднялось настроение. Я снова задумалась о таинственном исчезновении Элис, про которую совсем забыла во время этих безмятежных дней. Я спросила себя, почему меня так интересует история Элис? Не потому ли, что она отвлекает меня от мыслей о своей собственной судьбе?

Тетя Клара непременно захочет узнать, как себя чувствует Элвина. В любом случае, она ясно дала понять, что мне будут рады, когда бы я ни приехала. Конечно, ехать туда одной, без Элвины, совсем не то, что сопровождать ребенка во время поездки к родным, но, с другой стороны, я знала, что ей интереснее поговорить со мной, чем с ребенком, и решила: еду.

Разыскав миссис Полгрей, я сказала ей:

– Элвины целый день не будет дома, и я устрою себе выходной.

Миссис Полгрей заметно подобрела ко мне с тех пор, как я заинтересовалась Джилли. Она действительно любит внучку, решила я, но все это время она считала ее сумасшедшей, видя в странностях Джилли расплату за грехи родителей.

– Вы это заслужили, мисс, – сказала она мне. – А что вы собираетесь делать?

– Хочу поехать на болота, а пообедаю в какой-нибудь гостинице.

– Может, вам не следует ехать одной, мисс?

Я улыбнулась.

– Я сумею о себе позаботиться, миссис Полгрей.

– Но в этих болотах есть топи, опасные места. Там часто бывают туманы, а некоторые, говорят, видели маленьких болотных человечков.

– Да что вы! Маленьких человечков!

– Ах, не смейтесь, мисс. Они этого не любят. Говорят, они похожи на гномиков в остроконечных шляпках. Если вы им чем-то не понравитесь, они заманят вас своими волшебными фонариками в самую топь, из которой, как ни пытайтесь, не выбраться.

Я невольно вздрогнула.

– Я буду осторожна и не стану обижать маленьких человечков. А если повстречаю их, буду очень вежлива.

– Мне кажется, вы смеетесь надо мной, мисс.

– Ничего со мной не случится, миссис Полгрей. Не беспокойтесь.

Я направилась в конюшни и спросила у Тэпперти, какую лошадь я могу взять.