– Хорошо, – согласился он. – В половине девятого?

– В половине девятого. И вы платите!

– Я решу это после завтрака.

Рат положил трубку и взял пальто и шляпу.

Йенике удивленно посмотрел на него.

– Это была, однако, короткая игра на чужом поле.

– Ты забыл, что сегодня праздник? Если придет Дядя, скажи ему, что я уехал по делам. Надо кое-что проверить. – Гереон заговорщицки подмигнул коллеге – точно так же, как это делал Вайнерт, чего сам он в нем терпеть не мог. Пусть Штефан думает, что он встречается с женщиной. – Я вернусь через час или два.

«Хауз Фатерланд» был гигантским развлекательным комплексом поблизости от Потсдамерплац. Все под одной крышей: огромный кинотеатр и множество забегаловок и ресторанов, от турецкого кафе до Вильдвест-бара. Жители Берлина избегали «Фатерланда», но тем не менее там каждый вечер царила невероятная суматоха. Рат вспомнил о том, как он провел свой первый вечер в чужом городе на «Рейнтеррассе» в «Фатерланде», где не было никакого кёльша[25], а подавали лишь слишком сладкое вино. А вокруг были подвыпившие женщины среднего возраста, охотившиеся на одиноких мужчин. После этого отрезвляющего вечера он никогда больше не был в «Хауз Фатерланд».

Утром здесь было довольно спокойно. По крайней мере, в это время не нужно было оплачивать вход, чтобы вообще войти в комплекс. Вечером же это являлось обязательным условием. Туристы немало удивлялись, когда им потом приходилось еще раз платить за билеты в кинокассе. Интерьер кафе «Гринцинг» скорее напоминал венский винный погребок, нежели кофейню. Вверх по стенам поднималась искусственная зелень, а на потолке висели цветные бумажные фонарики. Когда Рат вошел в зал, Франц Краевски сидел за одним из столов, накрытых белой скатертью. Перед ним стояла чашка кофе и бокал белого вина. Осведомитель нервно дымил сигаретой. Гереон подсел к нему и положил на стол шляпу. Он не собирался здесь долго задерживаться.

– Ты уже завтракаешь? – спросил он.

Краевски улыбнулся вымученной улыбкой.

– Всегда остроумный «друг и помощник»[26]! – Он немного помолчал и потом сказал: – Вы можете оказать мне услугу.

Рат ничего не ответил. Его молчание явно нервировало Франца, и тот продолжил:

– Говорят, что грядут некие события. Вы планируете что-то масштабное, я прав?

Удивительно хорошо работало сарафанное радио в этом городе. Через какую-то брешь в «замке» просочилась информация о предстоящей зачистке.

– Как ты думаешь, кто кому здесь должен что-то рассказывать? – поинтересовался полицейский. – Игра идет иначе. Ты вообще-то должен это знать. Расскажи-ка мне, и, может быть, у меня тогда настолько улучшится настроение, что я даже оплачу твой завтрак.

– Я знаю, как идет игра, я тоже вам кое-что расскажу. Только я не хочу, чтобы меня задержали ваши коллеги. И вам это ничего не даст, если я буду сидеть в кутузке.

Рат ничего не сказал. Его руки теребили мелкокалиберную пулю, которую он достал из кармана.

Краевски сделал примирительный жест, подняв руки.

– Хорошо, мастер, я расскажу. Но вы все же должны обдумать мои слова.

Он замолчал, как только официант подошел к их столу и принял у Гереона заказ, и продолжил, только когда они опять остались одни:

– Так вот, если вы хотите сходить на интересный кинофильм, то это будет в субботу, в двенадцать. – Франц нагнулся вперед и заговорил еще тише. – «Ди Пилле», закрытый кабак в подвале на Мотцштрассе, совсем рядом с Ноллендорфплац. Там есть дальний зал, где все это и происходит, вплоть до самого вечера.

Рат убрал пулю назад в бумажник.

– Звучит правдоподобно, – сказал он. – Но если ты мне вешаешь лапшу на уши, у тебя будут неприятности. Если мы придем туда в субботу и ничего не найдем, то я буду исходить из того, что ты нам насвистел. Тебе понятно?

Краевски кивнул. Подошел официант и поставил на стол чашку кофе и бокал воды. Полицейский сделал глоток и положил перед Краевски фотографии, которые он брал с собой каждое утро.

– Может быть, и ты мне сможешь оказать услугу? – сказал он. – Ты знаешь кого-нибудь из них?

Порноактер взял фотографию погибшего Бориса.

– Эта фотография была в газете, да?

Рат кивнул.

– Понятия не имею и никогда его не видел.

– А этого? – Гереон указал на фото Кардакова.

– Гмм… – Краевски наморщил лоб. – Мне кажется, этого я знаю. Что он натворил?

– Он кокаинщик, – сказал комиссар. – Торгует кокаином.

Его собседник покачал головой.

– Нет, тогда все же нет. Я имел в виду другого. – Он вернул Рату фотографии и допил свое вино. – Ну так кто платит? Я ведь должен знать, могу ли я еще что-нибудь заказать.

– Ты должен выбрать: или я тебе оказываю услугу, или оплачиваю твой счет.

Краевски немного задумался.

– Тогда лучше услугу.

– Хорошо. – Гереон поднялся и надел шляпу. – Только небольшой совет: оставайся в выходные дома.

***

Его чем-то задело. Не зная, как это случилось, он опять оказался на полу. У него болели все кости, и было ощущение, что его переехал скорый поезд, но они не ездят на первом этаже Полицейского управления. Очевидно, это был человек.

– Вы не можете быть повнимательнее?

Голос был ему знаком. Это было хуже, чем скорый поезд. Рат поднял глаза.

Все правильно! Старший комиссар Бём.

Следователь, занимающийся убийствами, все еще неподвижно стоял возле него, как немецкий дуб на сером каменном полу, а Гереон, напротив, лежал, держась за ушибленное плечо. Он чуть было не упал с лестницы, по которой только что поднялся. Рат действительно слишком стремительно бежал вверх по лестнице Управления, пребывая в легкой эйфории. Информация Краевски еще больше стимулировала его. Это было удобное для них время, и все укладывалось в их планы на субботу. Он чувствовал, что этот день будет для него удачным. Комиссар был уже на лестничной площадке, и здесь дверь, ведущая в коридор, резко распахнулась, и от сильного удара он упал навзничь на пол.

– Где ваши глаза? Вы меня чуть не сбили с ног! – возмущался теперь Вильгельм.

Рат ничего не сказал. Шляпа слетела у него с головы, а фотографии выпали из кармана, и он принялся собирать их.

– Может быть, вы что-нибудь мне скажете, господин коллега? – спросил Бём, прищурив глаза.

Гереон выпрямился и надел шляпу.