Хайес кивнул. Ему нравилась идея говорить своими словами. Ему нравилось то, что нужно взять на себя руководство страной. И когда он подумал об этом, то понял, чего ему так не хватало все это время. Чувство страха, трепета, то чувство, когда тебя разрывают на кусочки, словно тряпку, все это ушло. Нападение на Белый дом вернуло его, он почувствовал уверенность в себе, уверенность в том, что он снова может управлять страной. Его больше не заботило мнение Палаты представителей и, тем более, Билла Райана. Томас Хайес был избран народом Соединенных Штатов Америки для руководства страной и это именно то, чем он собирался заняться.

– Как думаешь, Сьюзен появится?

Дэвид кивнул:

– Уверен в этом. Я разговаривал с ней после совещания, она очень недовольна Вашим поведением, но сейчас не это главное. Позже мы все уладим, а пока она будет делать свою работу. После окончания речи Вы будете приветствовать и разговаривать с самыми влиятельными людьми Америки, каждый из которых предстанет перед камерой для демонстрации единства народа. Она будет на переднем плане.

– Спасибо, Дэвид. Я чувствую, что был не прав сегодня и хочу исправиться.

Дэвид кивнул:

– Вы это сделаете.

Настало время выходить. Хайес поднялся со стула, натянул пиджак и вышел из комнаты. Дэвид шел на полметра позади него. Томас вошел в подземную телестудию, где на высоте одного фута был установлен специальный подиум с символикой президента, устланный синим ковром. Вокруг было много камер и света.

Хайес чувствовал себя в своей тарелке – энергично и могущественно. Он ощутил приятный всплеск адреналина, к которому привык еще в те времена, когда был капитаном национальной команды по гребле.

Томас подавил желание работать на сцену, словно ведущий ток-шоу.

Зазвонил телефон Дэвида. Хайес оглянулся на начальника штаба. Тот посмотрел на определитель номера и поднял глаза:

– Это Люк Стоун.

Президент пожал плечами:

– Ответь ему, у нас еще есть несколько минут. В любом случае, я справлюсь. Я делал это уже миллион раз.

Он подошел к трибуне и посмотрел на яркие огни.

*

Люк стоял у кромки воды. Он сделал ровно пять шагов от скамейки, где оставался сидеть, когда собеседник его покинул. Туман был настолько плотным, что он едва мог видеть окружающие его предметы. Повезло, что вызов прошел.

Гудки все шли, никто не отвечал.

– Хальстрам, – ответил голос в трубке.

– Дэвид, мне нужно поговорить с президентом Хайесом.

– Люк, извини. Вы с партнером сегодня просто молодцы, но президент собирается выступать в прямом эфире через две минуты. Ты можешь передать мне сообщение и, как только встреча окончится, я сразу же передам ему все. Где-то через час. Советую добраться до телевизора и посмотреть трансляцию. Я ожидаю, что он просто взорвет публику. Они попали в нас, но мы не вышли из игры, во всяком случае ненадолго.

– Дэвид, у нас большие наприятности.

– Я в курсе. Я был там сегодня, помнишь? Мы работаем и найдем выход из ситуации. И поверь, ты занимаешь в этом плане немалое место.

Люк не знал, как общаться с такими людьми, как Дэвид Хальстрам, особенно по телефону. Дэвид, как правило, говорил очень быстро, затем делал небольшую паузу для передышки, и продолжал. Он был активным, даже чересчур, и, возможно, очень умным. Он, конечно же, был убежден в своих способностях и считал, что люди должны слушать его и делать так, как он говорит. Очень сложно было добиться, чтобы он говорил медленнее.

Если бы Люк был там лично, он бы приставил дуло пистолета ко лбу Дэвида и оттянул его за волосы. Или, будь он отдохнувшим, просто использовал бы прием каратэ против него. Все, что угодно, лишь бы привлечь его внимание. Но что можно сделать по телефону? Это было сложно.

Он говорил медленно, словно слабоумный:

– Дэвид, ты должен выслушать меня. Жизнь президента в опасности.

– Именно поэтому мы сейчас здесь, под землей.

– Дэвид…

– Люк, слушай, мне пора отключаться. Если ты не собираешься оставлять сообщение, то перезвони мне через…давай через полтора часа, хорошо? Если не дозвонишься, попробуй еще раз через полчаса.

– Вам нужно выбираться оттуда.

– Ок, Люк, мы обязательно поговорим об этом. Он уже подключается, мне пора.

Связь прервалась. Люк смотрел на телефон, борясь с желанием бросить его в реку. Вместо этого, он пошел к машине, затем побежал.

Неужели он действительно собирался ехать на гору Везер прямо сейчас, учитывая, что не спал сорок часов?

Да.

Она хотела бы находиться где угодно, только не здесь.

Сьюзен стояла перед огромными воротами горы Везер, прикладывая телефон к уху и держа сигарету в другой руке.

Курение было одной из тех ее привычек, о которой американский народ не должен был знать. Сьюзен Хопкинс курила еще с тех пор, как была супермоделью. Она не могла победить эту привычку, особенно в периоды стресса, а это, пожалуй, был один из самых напряженных дней в ее жизни. Никто и никогда до этого не пытался ее убить.

Она была в легком красном платье, которое, возможно, не совсем соответствовало случаю и смотрелось чуть сексуальнее, чем требовалось. Они приобрели его в магазине “Нордстром” в торговом центре возле Пентагона, наняв швею, чтобы подшить его по размеру. Это была идея Дэвида Хальстрама, чтобы максимально привлечь внимание людей, смотрящих эфир. В результате, никто не упустил бы тот факт, что на выступлении Томаса, которое состоялось глубоко под землей, присутствовала Сьюзен Хопкинс, поддерживающая каждое его слово. Идея была хороша. Вот только ночь была прохладной и горный воздух пронизывал до костей сквозь тонкий материал платья.

Она вздрогнула. Три огромных агента Секретной службы стояли возле нее. Сьюзен надеялась, что они не станут предлагать ей свои куртки. Ее тошнило от подобного рыцарства.

На другом конце провода был Пьер.

– Милая, – произнес он. – Мне правда хотелось бы, чтобы ты уехала оттуда. Я нервничаю. Я могу отправить за тобой самолет в любой ближайший открытый аэропорт и через час ты уже будешь на борту. Я удвоил охрану и включил напряжение над забором. Чтобы перейти его теперь потребуется небольшая армия. Ты просто можешь объяснить всем, что тебе необходимо взять пару недель, чтобы отойти от этого. Отдохнешь в бассейне, сходишь на массаж.

Сьюзен улыбнулась, представив, как Пьер скрывается в своем тридцатикомнатном особняке за забором с колючей проволокой. Кого он собирался остановить этим, кучку проказников? Этот забор, ворота и восемь (вместо четверых) детективов, ушедших на пенсию, даже не смогли бы на время приостановить тех, кто пытался убить ее. О, Боже.

– Пьер…